Кадагидзе 1984: 256; Дешериев 1953: 319 (записано как wamaʔ). По форме является производным от wum 'нечто' [Кадагидзе 1984: 256].
Пранахский:*=arr-ikʼ1
NED # 1. Дистрибуция: Изначальный корень =arr- сохранился только в вайнахских; в бацбийском параллелей нет. Замены: бацб. wum-aʔ легко этимологизируется без использования внешних сравнений как морфологическое производное от слова 'нечто'. Реконструкция праформы: Соответствия регулярные и тривиальные. Семантика и структура: По своей морфологической структуре это стандартная адъективная основа с широко распространенным вайнахским суффиксом *-ig(a) = бацб. -ikʼ.
Мациев 1961: 531; Карасаев & Мациев 1978: 190. Косвенная основа: owqʼ-ar- {овкъар-}. Это основное слово, передающее значение 'зола' - в отличие от čim [Мациев 1961: 492; Карасаев & Мациев 1978: 387] 'пепел'.
Оздоев и др. 1962: 86; Оздоев 1980: 224. Косвенная основа: owqʼ-ar- {овкъар-}. Это основное слово, передающее значение 'зола' - в отличие от čil [Оздоев и др. 1962: 188] 'пепел'.
NCED: 681. Дистрибуция: Сохранилось во всех языках-потомках. Реконструкция праформы: Сочетание согласных -bqʼ реконструируется на основе бацб. -pʼqʼ и косвенной основы: чечен. owqʼ-ara-n = ингуш. owqʼ-ar-o = бацб. apʼqʼ-ayr-i < пранахск. *ʔabqʼu-r- (вероятно, из более раннего *yabqʼu-r-). Чередование гласных в этом корне происходит по той же схеме, что и в слове 'earth' (см.).
Мациев 1961: 214; Карасаев & Мациев 1978: 229. Во втором источнике это единственный эквивалент для 'кора', но он явно представляет собой диминутив (уменьшительную форму) от kowst {ковст} [Мациев 1961: 220] с ассимиляцией гласного (= ингуш. kɔst-ilg 'корочка').
Кадагидзе 1984: 611. Заимствование из грузинского kerk-i.
Пранахский:*kaːbst1
NCED: 770. Дистрибуция: Сохранилось в вайнахской ветви. Замены: В бацбийском заменилось грузинским заимствованием. Реконструкция праформы: Соответствия регулярные. Долгота гласного реконструируется на основании ингуш. ɔ (фонетически это ɔː). Конечный корональный кластер может быть реконструирован и иначе - как *-stʼ (ключевые для выбора реконструкции бацбийские данные отсутствуют).
Оздоев и др. 1962: 188; Оздоев 1980: 182. В этих словарях не обозначена долгота гласного (она взята из NCED). В [Оздоев и др. 1962] слово дается в значении 'пазуха', но анализ разных текстов показывает, что более точный перевод - 'живот'. В [Оздоев 1980: 182] имеются также потенциальные синонимы: (a) giyg (записано как čiyg, но это явная опечатка по аналогии с предыдущим словом če), фактически "желудок" [Оздоев 1980: 47]; (b) čuraš, фактически "требуха" [Оздоев 1980: 190].
NCED: 430. Дистрибуция: Сохранилось во всех языках, кроме ингушского, в котором семантический переход {'внутренность > живот'}, видимо, шел интенсивнее, чем в чеченском. Замены: Изначальный полисемичный корень *gag- со значениями 'живот' и 'желудок' в некоторых диалектах начал заменяться корнем *čVwV ([NCED: 339]; скорее всего, этот корень должен реконструироваться как *čuw-e или *čuw-a) 'внутренние органы', это дериват простого корня *čuw 'внутри'. По крайней мере, в некоторых локальных вариантах ингушского языка изначальный корень giyg сохранился только в значении 'stomach'. Реконструкция праформы: Соответствия регулярные (в чеченском *-g- всегда исчезает или подвергается лениции), но второй гласный трудно реконструировать (*gagi-? *gaga-?). Семантика и структура: Эта основа иногда встречается в "чистом" виде, а также с суффиксами, например: *gag-ikʼ > ингуш. giy-g; ср. также варианты gaga и gaga-ʔŏ в бацбийском.
NCED: 610. Дистрибуция: Сохранилось во всех языках-потомках. Реконструкция праформы: Соответствия регулярные. Отражением конечного -n в основе является назализация конечного гласного в бацбийском.
Кадагидзе 1984: 912; Дешериев 1953: 313. В [Кадагидзе 1984] слово переводится как '(маленькая) птица', в [Дешериев 1953] - 'воробей / птица'.
Пранахский:*ʔaːlxaʒur1
NED # 8. Дистрибуция: Сохранилось во всех вайнахских языках, но заменилось или, по крайней мере, вышло из широкого употребления в бацбийском. Замены: Слово *ʔaːlxaʒur присутствует в старых бацбийских словарях: в изданном в 1932 году словаре Мациева есть слово alxaʒur со значением 'птица', а A. Schiefner ("Versuch über die Thusch-Sprache", St. Petersburg, 1856) приводит alxaʒur со значением 'орёл' ('Adler'). Следовательно, на пранахском уровне можно реконструировать *ʔaːlxaʒur со значением 'птица' или, по крайней мере, 'большая птица'. С другой стороны, бацбийское ħacʼukʼ 'птица', 'маленькая птица', 'воробей' одного происхождения с чеченским ħoːza 'воробей' [Мациев 1961: 469], ингушским ħaz-ilg 'воробей' (с общим уменьшительным суффиксом) [Оздоев и др. 1962: 170] = пранахск. *ħaːcʼu [NCED: 525]. Это предполагает один из двух семантических сценариев: (a) в пранахском было противопоставление между *ʔaːlxaʒur 'большая птица' и *ħaːcʼu 'маленькая птица'; (b) пранахское *ʔaːlxaʒur служило общим наименованием (любой) птицы, а *ħaːcʼu значило 'воробей'. В любом случае, в современном бацбийском обнаруживается семантическая инновация: или противопоставление утратилось и возобладало слово, имевшее значение 'маленькая птица'; или слово, значившее 'воробей', стало общим наименованием птицы. С типологической точки зрения, семантическое изменение {'воробей' > 'птица'} чуть предпочтительнее. Реконструкция праформы: Соответствия по большей части регулярные, хотя в такой сложной трехсложной форме трудно однозначно реконструировать гласные. Одно важное исключение - отсутствие ожидаемого регулярного изменения *-lx- > -tx- в бацбийском (ср. 'meat', 'sun' и т.д.). Это может означать одно из двух: или данное слово в действительности не является пранахским, а было независимо заимствовано в обе ветви уже после того, как в бацбийском эта фонетическая тенденция перестала действовать; или, что более вероятно (поскольку источник заимствования не обнаруживается), изначальная форма была еще более длинной: например, *ʔolaxaʒur, с последующим стяжением в обеих ветвях (и, возможно, с компенсаторным удлинением гласного в вайнахских?). Семантика и структура: Слово по форме похоже на производную именную основу, но первичная основа пока не восстановлена ни в пранахском, ни через внешнее сравнение с дагестанскими языками.
Мациев 1961: 477; Карасаев & Мациев 1978: 241. Сложная форма, буквально означает 'втыкать зубы'. Употребляется применительно к людям; если же речь о животных, то вместо него используется глагол leːca (имеющий изначальное значение 'ловить, хватать') [Мациев 1961: 278].
Оздоев 1980: 291. Сложная форма, букв. 'втыкать зубы'. Употребляется применительно и к людям, и к животным. Эта сложная форма переводится на русский непереходным глаголом кусаться ('кусать' = 'иметь обыкновение кусать'); в качестве эквивалента русского переходного глагола кусать приводится carg-aš etta, букв. 'ударить зубами'.
Кадагидзе 1984: 721; Дешериев 1953: 316. Буквально 'втыкать зубы'. В первом источнике мы находим синонимичную неидиоматическую форму: qaħ-ar 'укусить' (терминатив) [Кадагидзе 1984: 831], которая может быть более архаичной, но в [Дешериев 1953] она не приводится в качестве основного эквивалента 'кусать'.
Пранахский:*qaħ- #2
NCED: 625. Дистрибуция: В большинстве современных нахских языков и диалектов значение 'кусать' образуется идиоматически: сочетанием *ca-r-ikʼ 'зуб' (см. 'tooth') + разные глагольные основы (*=oxk- 'втыкать, вставлять' в вайнахских; =aɬ- 'давать' в бацбийском). Только в бацбийском обнаруживается, видимо, менее употребительная глагольная основа qaħ-, которую Николаев и Старостин с исторической точки зрения рассматривают как q=aħ- (q= вполне может быть окаменелым нахским глагольным префиксом) и для которой они находят внешние параллели в дагестанских языках. Поскольку (1) происхождение бацбийской формы неясно, для нее не находится этимологии внутри нахских языков; (2) используемые в современных нахских языках идиоматические конструкции, выражающие значение 'кусать', трудно возвести к общей пранахской идиоме; (3) деривация {'зуб' > 'кусать'} может объясняться влиянием картвельских языков (ср. грузинское kʼb-ena 'кусать' и kʼb-il- 'зуб'), наиболее правдоподобно предположение, что именно *qaħ- (возможно < *q=aħ-), сохранившееся лишь в бацбийском как архаизм, в пранахском выражало значение 'кусать'. (Возможно, этот корень сохранился также и в чеченском языке в производной именной основе qaħ-am 'проба качества кукурузной муки' [Мациев 1961: 237] < 'укус'; этимологию предложил Олег Мудрак). С другой стороны, разные замены в конкретных языках, вайнахских и бацбийском, из осторожности все-таки рассматриваются как единый процесс (в любом случае, сама традиция замены изначального 'bite' сочетанием 'зуб + глагол' может восходить к общенахской эпохе). Семантика и структура: Основа *qaħ- должна была восприниматься как монолитный корень уже в пранахском. Но в бацбийском, ср. также laħ-ar 'съесть с чем-нибудь' [Кадагидзе 1984: 374], возможно, мы имеем рефлекс сочетания того же корня с другим превербом.
NCED: 556 (записано как ʕaːrčʼi-). Дистрибуция: Сохранилось во всех языках-потомках. Реконструкция праформы: Соответствия регулярные и, в основном, тривиальные, за исключением корневого гласного (долгота которого реконструируется на основе диалектных данных). Следует отметить, что в [NCED] реконструированная праформа написана неверно: согласно системе соответствий на стр. 91-92, начальный ларингал должен писаться как *ʡ (поскольку он имеет рефлекс ʕ- во всех трех языках). Здесь мы исправили эту очевидную ошибку. Семантика и структура: В дериватах обычно сохраняется вариант с одним гласным *ʕaːrčʼ-, например, чечен. ʕarž-dan '(за)чернить, затемнить' и т. д.
Кадагидзе 1984: 760; Дешериев 1953: 315 (записано как cʼig).
Пранахский:*cʼeːgi1
NCED: 376. Дистрибуция: Сохранилось во всех языках-потомках. Реконструкция праформы: Соответствия совершенно регулярные. Семантика и структура: От этой основы образовано пранахское 'red' (см.).
Кадагидзе 1984: 751; Дешериев 1953: 337. Заимствование из грузинского ʒwal-i.
Пранахский:*dʡexkʼ1
NCED: 528. Дистрибуция: Сохранилось в вайнахской ветви, но заменилось грузинским заимствованием в бацбийском. Реконструкция праформы: Поскольку бацбийские данные отсутствуют, конечное сочетание согласных может реконструироваться как *-xkʼ или *-xk. Однако *-xk предпочтительнее, так как помогает объяснить нерегулярный глоттализованный рефлекс tʼ- в ингушском. (Ср. аналогичный пример, но только без ларингала: чечен. döxka 'пояс, ремень' = ингуш. tʼexkar (то же) = бацб. duxkʼã (то же) < пранахск. *doxkʼV [NCED: 678]). Реконструкция гласных внутри корня вызывает сомнения; реконструируемая праформа может быть и двусложной (*deʡexkʼ).
Мациев 1961: 311; Карасаев & Мациев 1978: 116. По значению отличается от maːmag 'грудь (женская)' [Мациев 1961: 286], хотя naːqa тоже часто употребляется в значении 'женская грудь' (maːmag - это, вероятно, "детское слово").
Оздоев и др. 1962: 124; Оздоев 1980: 136. Нет различия между 'грудь (грудная клетка)' и 'женская грудь'.
\1:Batsbi\2:Бацбийский:aqʼar2
Дешериев 1953: 311. Странным образом, отсутствует в словаре Кадагидзе, но явно отличается от tʼar 'грудь; соски' [Кадагидзе 1984: 557].
Пранахский:*naːqa #1
NCED: 829. Дистрибуция: Сохранилось только в вайнахских языках (если выбор правилен). Замены: Ситауция неясная. Вайнахское *naːqa 'грудь (мужская)' по форме может соответствовать бацбийскому naq 'глотка, гортань' [Кадагидзе 1984: 474], но семантическое соответствие было бы необычным, если только оба значения не восходят к каким-нибудь нетривиальным анатомическим терминам; без дополнительных подтверждений мы не рискнем предположить наличие взаимосвязи. Таким образом, *naːqa является очень хорошей кандидатурой в качестве основного корня, обозначающего 'грудь (грудная клетка)' в пранахском, но бацбийское aqʼar тоже не имеет внутринахской этимологии и может быть архаизмом. Поэтому выбор *naːqa вызывает некоторые сомнения. Реконструкция праформы: Соответствия между чеченским и ингушским регулярные и тривиальные.
NCED: 633. Дистрибуция: Сохранилось во всех языках-потомках. Реконструкция праформы: Все соответствия регулярные. Семантика и структура: Этимон уже на пранахском уровне реконструируется как простая непереходная глагольная основа (*=akʼ-) и расширенная переходная основа (*=akʼ-d-).
Мациев 1961: 293, 310; Карасаев & Мациев 1978: 322. Полисемия: 'ноготь / коготь / крючок (для застежки)'. В [Карасаев & Мациев 1978] приводится только вариант mʕaːra, и его первичность подтверждается также результатами внешнего сравнения.
NCED: 814. Дистрибуция: Сохранилось во всех языках-потомках. Реконструкция праформы: Соответствия совершенно регулярные. В косвенной основе имеет место чередование гласных во втором слоге: *mʡaːre- > чечен. mʕeːra-, ингуш. mʕara-, бацб. mʕare-.
NCED: 795. Дистрибуция: Сохранилось только в вайнахской ветви. Замены: В бацбийском заменилось словом doxkʼ = чечен., ингуш. doxk 'туман' < пранахск. *doxkʼ 'туман' [NCED: 947]. В бацбийском более вероятно изменение значения {'туман' > 'облако'}, чем наоборот, так как значение 'туман' в этом языке слилось со значением 'дым' (см. *kʼur). Реконструкция праформы: Соответствия в вайнахской ветви полностью регулярные.
Кадагидзе 1984: 596; Дешериев 1953: 319 (записано как pšeli).
Пранахский:*pšeː-l-i(n)1
NCED: 393. Дистрибуция: Сохранилось во всех языках-потомках. Реконструкция праформы: Соответствия регулярные, хотя начальное сочетание *pš- встречается крайне редко (в бацбийском в данном случае, как и во многих других, сохранился более сложный архаический облик слова). Семантика и структура: Прилагательное образовано регулярным образом от пранахского *pšeː-l 'холод' (бацб. pše-l, сохранилось также в чеченском še-l-dan 'охлаждать' и т.д.), которое, в свою очередь, образовано от косвенной основы *pšeː- пранахского *pšaː 'лёд' (чечен., ингуш. ša; бацб. pša). Семантический переход {'лёд' > 'холодный'} типологически достаточно надежен.
Оздоев и др. 1962: 37; Оздоев 1980: 558. Корень здесь =a (ср. d=a 'прибыть (о неодушевленных предметах)' с другим классным показателем). Употребляется также в сложной форме ha=w=a (с превербом ha= 'к'). Оздоев [1980: 558] приводит также форму ha=qač-a с тем же значением, но в [Оздоев и др. 1962: 97] ее беспревербный эквивалент qač-a переводится как 'прибыть' = чечен. qaːč-a (то же) [Мациев 1961: 237].
NCED: 1016. Дистрибуция: Сохранилось во всех языках-потомках. Реконструкция праформы: Долгота гласного в чеченском может или быть компенсаторной, обусловленной утратой ларингала в середине слова, или представлять собой архаизм, и в этом случае следует реконструировать *=aːʔ-. Семантика и структура: "Классный глагол" (употребляется только с префиксами - классными показателями); *=aʔ- является изначальной терминативной основой, от которой образовалась чередованием гласных уже в пранахском дуративная основа *=eʔ- (> чечен. =eʔ-, бацб. =eʔ-).
Оздоев и др. 1962: 38; Оздоев 1980: 748 (приводится с разными классными префиксами). Отличается от =al-a 'кончить' [Оздоев и др. 1962: 38], это омофон (но со значительно отличающимся морфологическим поведением).
NCED: 662 (записано как *=aŁ-). Дистрибуция: Сохранилось во всех языках-потомках. Реконструкция праформы: В [NCED] согласный внутри слова реконструируется как *-Ł- (произвольно интерпретированный как звонкая латеральная аффрикатая) на основе сомнительных данных бацбийских диалектов: -l- в словаре Кадагидзе соответствует -ɬ- в более старом словаре Мациева 1932 года. Однако это различие между двумя словарями одного языка слишком сомнительно, чтобы служить основой для реконструкции особого фонологического противопоставления (сами авторы [NCED] на стр. 93 добавляют: "наше предположение нуждается в полевой верификации"). Кроме того, в данном конкретном случае ('die') и Дешериев [1953], и Schiefner ("Versuch über die Thusch-Sprache", St. Petersburg, 1856) неизменно дают формы с -l- в бацбийском. Мы считаем правомерным внести изменение и реконструировать более простое *=al-.
NCED: 1074. Дистрибуция: Сохранилось в изначальном значении только в бацбийском. Замены: Уже в правайнахском изначальное значение *pħu сузилось: {'собака' > 'кобель'} > чечен. pħu, косвенная основа pħära- [Мациев 1961: 354], ингуш. pħu, косвенная основа pħaro- [Оздоев и др. 1962: 137]. В общем значении 'собака' используется представляющая собой инновацию правайнахская основа *ǯʡali неясного происхождения (возможно, заимствование из картвельских, ср. грузинское ʒaɣl-, мегрельское ǯoɣor- 'собака', но соответствия довольно неясные, так что пока мы воздержимся от признания этого слова заимствованием). Следы изначальной семантики все еще прослеживаются в таких архаичных дериватах как чеченское pħar-cerg 'клык' [Мациев 1961: 353], буквально 'собака-зуб'. Реконструкция праформы: Соответствия регулярные и тривиальные. Косвенная основа реконструируется как *pħare- (ср. бацб. форму множ. числа и чечен. и ингуш. косвенные основы, приведенные выше).
Мациев 1961: 300. Дуративная основа; в [Карасаев & Мациев 1978: 403] в значении 'пить' авторы дают терминативную основу mala 'выпить', что не совсем правильно. Тем не менее, обе формы явно представляют один и тот же корень.
Оздоев и др. 1962: 117; Оздоев 1980: 488. Оба источника в качестве основной дают терминативную основу mal-a 'выпить'; дуратив mel-a 'пить' приводится только в [Оздоев и др. 1962: 119], причем без каких-либо конкретных указаний на смысловые различия.
Кадагидзе 1984: 433. Дуративная основа; ей соответствует терминативная основа maɬ-ar [Кадагидзе 1984: 401].
Пранахский:*maɬ-1
NED # 26. Дистрибуция: Сохранилось во всех языках-потомках. Реконструкция праформы: Соответствия полностью регулярные. Семантика и структура: Изначальная глагольная основа терминативная: *maɬ- 'выпить'. В пранахском была терминативная основа *meːɬ-, отражающая регулярное чередование гласных; однако чечен. miyl- (= miːl-) лучше объясняется как возникшее из (диалектного) грамматического варианта с инфиксом *meː[b]ɬ-.
Кадагидзе 1984: 52. Этот основной источник по бацбийскому языку дает только глагольную основу d=aqʼ-d-ar 'сушить'; прилагательное d=aqʼ-ĩ приводится в [Nikolayev & Starostin 1994: 631], источником служил, по-видимому, один из более старых бацбийских словарей (например, словаря Мациева 1932 года), хотя доподлинно это не известно.
Пранахский:*=aqʼ-i(n)1
NCED: 631. Дистрибуция: Сохранилось во всех языках-потомках. Реконструкция праформы: Соответствия регулярные. В вайнахских *a > e под влиянием суффиксального *-i-; изначальный вокализм сохранился в "чисто" глагольной основе *=aqʼ- 'сушить'. Семантика и структура: Основа изначально глагольная (*=aqʼ- 'сушить').
NCED: 756. Дистрибуция: Сохранилось во всех языках-потомках. Реконструкция праформы: Соответствия полностью регулярные; переход *-a- > *-e- в вайнахских произошел под влиянием гласного в уменьшительном суффиксе *-ikʼ. Семантика и структура: Изначальный простой корень la- сохраняется в таких глагольных образованиях, как чечен. la-diyɣa 'слушать' (буквально 'ухо ставить') и т.п. Уже в пранахском основным эквивалентом для 'ухо' была диминутивная основа, образованная от старой косвенной основы *la-ri- + уменьшительный суффикс *-kʼ (аналогичные случаи - см. 'eye', 'tooth' и др.).
Кадагидзе 1984: 319; Дешериев 1953: 314 (записано как yopstʼ). Косвенная основа: abstʼ-ar- (то же).
Пранахский:*laːtte1
NCED: 750. Дистрибуция: Сохранилось в вайнахской ветви. Замены: Для бацбийского логично реконструировать семантические изменения {'земля' > 'мусор'} (поскольку вайнахское *laːtte этимологически = бацб. latt 'мусор' [Кадагидзе 1984: 357]) и, соответственно, {'рыхлая земля' > 'земля'} (поскольку бацб. yobstʼ = ингуш. yostʼ 'рыхлая земля' [Оздоев и др. 1962: 86]). Изменения в противоположном направлении менее вероятны из-за неправдоподобности перехода значения 'мусор' в 'земля', а также по причине отсутствия в пранахском какого-либо очевидного альтернативного способа выражения значения 'рыхлая земля'. Реконструкция праформы: Соответствия в вайнахской ветви полностью регулярные.
Оздоев и др. 1962: 55; Оздоев 1980: 760. Если конкретный объект не указывается, то обычная конструкция - hama d=aʔa 'есть (пищу)' (hama = 'вещь, вещи; пища'). В [Оздоев 1980: 177] приводится также синонимичная сложная форма hama qalla, но в [Оздоев и др. 1962: 96] qalla переводится 'закусить', то есть имеет, по-видимому, более специфическое значение.
NCED: 559. Дистрибуция: Сохранилось во всех языках-потомках. Реконструкция праформы: Соответствия не вполне регулярные, так как бацб. -qʼ- едва ли где-либо еще соответствует вайнахскому *-ʔ-. Но корни соверешенно идентичны во всех прочих отношениях (включая и морфологические характеристики) и не имеют других этимологий, поэтому допустимо предположить здесь нерегулярное развитие (возможно, из-за семантической контаминации с каким-то другим словом) или в бацбийском, или в вайнахских. Вариант *=aqʼ- представляется более архаичным по нескольким причинам: (a) для него есть более хорошие внешние параллели в дагестанских языках; (b) экономичнее объяснение данного соответствия утратой увулярной артикуляции, чем появлением дополнительной увулярной артикуляции; (c) пранахск. *=aʔ- 'есть (кушать)' оказалось бы омонимом корня *=aʔ- 'приходить' (см. 'come'), т.е. имела бы место омонимия двух глагольных основ из разряда наиболее базовой лексики, чего обычно не бывает.
Оздоев и др. 1962: 222; Оздоев 1980: 818. Полисемия: 'яйцо / корм' (эти два значения являются омонимами на синхронном уровне, так как слова относятся к разным морфологическим классам). Косвенная основа: fuʔo-.
Кадагидзе 1984: 109; Дешериев 1953: 140 (записано как gaga).
Пранахский:*gaga-n2
NCED: 437. Дистрибуция: Сохранилось только в бацбийском. Замены: В вайнахской ветви значение 'яйцо' слилось со значением 'зерно', которое изначально выражалось пранахским *foʔ [NCED: 763], но эти два значения продолжали различаться морфологическими средствами (в чеченском и ингушском 'зерно' и 'яйцо' относятся к разным именным классам). Семантическое изменение {'зерно' > 'яйцо'} более вероятно, чем обратное, по типологическим соображениям, а также и потому, что значение 'яйцо', как правило, типично для внешних параллелей слова *gaga-n. Реконструкция праформы: Бацбийская форма не имеет соответствий в других нахских языках, поэтому проблематично точно реконструировать праформу. По крайней мере, вполне возможно, что имели место различные ассимиляции.
NCED: 250. Дистрибуция: Сохранилось во всех языках-потомках. Реконструкция праформы: Соответствия совершенно регулярные. Семантика и структура: Изначальный простой корень *bʡa- сохранился в архаичной ингушской форме bʕa [Оздоев и др. 1962: 36] и присутствует в нескольких архаичных сложных словах. Однако уже в пранахском основным эквивалентом для 'eye' была диминутивная основа, образованная от старой косвенной основы *bʡa-ri- + уменьшительный суффикс *-kʼ (аналогичные случаи - см. 'ear', 'tooth' и др.).
Мациев 1961: 307; Карасаев & Мациев 1978: 155. Косвенная основа: maħa-ra-. Побочный синоним: dätta [Карасаев & Мациев 1978: 155]; однако в [Мациев 1961: 133] этот корень переводится как 'масло', поэтому он годится гораздо хуже, чем moħ (в [Мациев 1961] переводится как 'сало, жир (внутренний)').
Оздоев и др. 1962: 123; Оздоев 1980: 646. Косвенная основа: maħa-ro-. Есть некоторые сомнения. В обоих источниках это слово переводится как 'внутреннее сало', но, по крайней мере, в одном более новом источнике есть перевод 'жир; сало' [Куркиев 2005: 311]. Возможной альтернативой является слово dätta, которое в [Оздоев 1980: 183] дается в качестве одного из двух синонимичных переводов русского 'жир' (второй из двух синонимов - ħoa-nal, "качественный" дериват от ħoa 'мозг', в [Оздоев и др. 1962: 180] переводится как "жирность"). Оно употребляется в очень показательном словосочетании: dulxa dätta 'животный жир'. С другой стороны, в [Оздоев и др. 1962: 58] это слово переводится как 'масло', т.е. имеет то же значение, что и соответствующиее ему слово в чеченском; на той же странице в [Оздоев и др. 1962] приводится эквивалент русского 'жир' - dättel, дериват от dätta. В [Куркиев 2005: 137] dätta переводится только как 'масло', а dättel - как 'осадок топленого масла'. В свете данных внешнего сравнения, видимо, следует проводить различие между muħ, обозначающим '(вообще) твердый жир', и dätta, обозначающим '(вообще) жидкий жир', хотя, видимо, неизбежно некоторое их смешение в диалектах.
\1:Batsbi\2:Бацбийский:sacxim-1
Кадагидзе 1984: 535. Заимствование, из грузинского cxim-.
Пранахский:*moħ1
NCED: 794. Дистрибуция: Сохранилось в вайнахской ветви. Замены: В бацбийском пранахское *moħ заменилось грузинским заимствованием. Реконструкция праформы: Соответствия совершенно регулярные.
Оздоев и др. 1962: 27. В [Оздоев 1980: 484] есть только bedar-g, с уменьшительным суффиксом.
\1:Batsbi\2:Бацбийский:bumbul-1
Кадагидзе 1984: 98. Переводится как 'перья / пух'. Заимствование, из грузинского bumbul- 'пух'.
Пранахский:*peːla-kʼ #1
NCED: 879. Дистрибуция: Сохранилось только в чеченском (и даже в этом языке архаичность данного этимона несколько сомнительна). Замены: Бацбийское слово является очевидным грузинским заимствованием, а ингушское bedar не имеет какой-либо внутренней или внешней этимологии (сопоставление с чеченским bedar 'одежда', которое мы находим в [Оздоев и др. 1962: 27], фонетически безупречно, но семантически сомнительно; в любом случае, даже если оно верно, изменение значения могло быть только {'одежда' > 'перо'}, т.е. 'одежда птицы', а не наоборот). Таким образом, только чеченское peːlag может восходить к пранахскому корню, обозначавшему 'перо', хотя его древность тоже вызывает сомнения (p- в начале слова перед гласным почти никогда не встречается в чеченских словах общенахского происхождения).
NCED: 354. Дистрибуция: Сохранилось во всех языках-потомках. Реконструкция праформы: Соответствия совершенно регулярные. Семантика и структура: Косвенную основу можно реконструировать как *cʼa-ri-.
NCED: 385. Дистрибуция: Сохранилось во всех языках-потомках. Реконструкция праформы: Все три формы явно имеют общее происхождение, но соответствие начальных согласных (чечен. čʼ- : ингуш. čʼqʼ- : бацб. čʼ-) уникально, оно является отражением особого сочетания согласного с ларингалом. Мы сохраняем принятое в NCED обозначение этого сочетания как *čʼʕ-, хотя признаем, что оно в некоторой степени условно. Соответствие гласных тоже очень редкое, так что в NCED вокализм реконструирован лишь приблизительно.
Мациев 1961: 276; Карасаев & Мациев 1978: 245. В чеченском нет особого глагола, обозначающего "процесс летания"; есть полисемичный глогол leːla со значениями 'двигаться / идти / ходить / бродить / гулять / летать', а целенаправленное движение по воздуху 'лететь (куда-то, в определенном направлении)' может обозначаться также глаголом d=aː-n 'прийти, приехать, прибыть, прилететь, приплыть' (см. come).
Оздоев и др. 1962: 111; Оздоев 1980: 298. В ингушском нет особого глагола, обозначающего "процесс летания"; есть полисемичный глогол lela со значениями 'ходить / гулять / летать', а целенаправленное движение по воздуху 'лететь (куда-то, в определенном направлении)' может обозначаться также глаголом =a 'прийти' (см. come).
Кадагидзе 1984: 379. Здесь дело обстоит так же, как в чеченском и ингушском: lel-ar имеет основное значение 'ходить', а чтобы выразить именно значение 'летать', можно использовать идиоматическое выражение pʼʕanar lel-ar, буквально 'ходить на крыльях' (pʼʕã = 'крыло').
Пранахский:*leːl-1
NCED: 422 (записано как *=eːŁ-). Дистрибуция: Сохранилось во всех языках-потомках. Реконструкция праформы: Соответствия полностью регулярные. О сомнительности реконструированного в NCED пранахского *Ł см. примечания к 'die'; как и в том случае, мы считаем правомерным заменить здесь *Ł простым *-l-, несмотря на наличие написания leɬ- в более старом бацбийском словаре Мациева. Семантика и структура: Основное значение этого корня в пранахском, равно как и в большинстве языков-потомков, не 'летать', а 'перемещаться, двигаться туда-сюда' применительно к разным ситуациям, включая 'летание' и 'плавание' (см. fly и swim). Реконструируется основа с дуративным значением (отсюда и гласный переднего ряда *-eː-); соответствующая терминативная основа сохранилась только в бацбийском (lal-ar [Кадагидзе 1984: 358]). В NCED предполагается, что начальный l- восходит к редуплицированному сегменту или к старому префиксу; это вполне возможно, но на пранахском уровне основа не членится на морфологические составляющие.
Оздоев и др. 1962: 92; Оздоев 1980: 389. Отсутствует четкое семантическое различие между 'leg' ('нога от бедра до ступни') и 'foot' ('ступня'), но во втором значении может употребляться словосочетание с более узким смыслом koga kʼiyle [Оздоев 1980: 389]. Косвенная основа: koga-.
NCED: 720. Дистрибуция: Сохранилось во всех языках-потомках. Реконструкция праформы: Соответствия полностью регулярные. Долгота гласного закономерно сокращается в закрытом слоге прямой основы, но сохраняется в косвенной основе в чеченском (и, вероятно, просто не обозначается в стандартной ингушской орфографии). Семантика и структура: Конечное -kʼ не является отделяемым уменьшительным суффиксом.
Кадагидзе 1984: 578. Производное от глагольной основы =ucʼ- 'наполнять' [там же].
Пранахский:*=ucʼ-1
NCED: 525. Дистрибуция: Сохранилось во всех языках-потомках. Реконструкция праформы: Соответствия регулярные (вайнахское *-z- является ожидаемым рефлексом пранахского *-cʼ-); гласные переднего ряда в вайнахских (чечен. ü, ингуш. i) объясняются ассимилятивным влиянием суффиксального вокализма - простая глагольная основа в чеченском сохраняет изначальный гласный. Семантика и структура: Сложная основа со значением 'полный' представляет собой причастное образование (что-то типа *ucʼ-in-; в [NCED] нет реконструкции этой конкретной формы) от простой глагольной основы *=ucʼ- 'быть наполненным, полным, насытившимся'.
NCED: 640. Дистрибуция: Сохранилось во всех языках-потомках. Реконструкция праформы: Соответствия регулярные и тривиальные (на основании бацбийских данных однозначно реконструируется латеральный фрикативный). Семантика и структура: Основа *=aɬ- терминативная; соответствующий дуратив с гласным переднего ряда *-eː- и дополнительным превербом сохраняется бацбийском, а также отражается в чеченском teːl-a 'платить' [Мациев 1961: 397] < пранахск. *t=eːɬ-.
Оздоев и др. 1962: 62; Оздоев 1980: 777. Начальный d- является частью корня, а не классным показателем.
\1:Batsbi\2:Бацбийский:ɣaz-ẽ2
Кадагидзе 1984: 634. Полисемия: 'хороший / добрый'. Более старым эквивалентом является dakĩ [Кадагидзе 1984: 156]; в [Дешериев 1953: 319] (где это слово записано как dakin) прямо говорится, что оно уже, по сути, не является полноценным прилагательным, а употребляется, главным образом, в функции наречия (dakin-da 'хорошо').
Пранахский:*dak- ~ *dik-1
NCED: 643. Дистрибуция: Сохранилось во всех языках-потомках, но в бацбийском его функции сузились. Замены: В бацбийском старое слово со значением 'хороший' теперь используется, в основном, лишь в роли наречия; в роли прилагательного оно заменилось словом, которое прежде имело значение 'красивый' {'красивый' > 'хороший'} (ср. ɣazar-d-ar 'сделать красивым' [Кадагидзе 1984: 634]; этимологически это слово, скорее всего, связано с чеченским xaza [Мациев 1961: 441], ингушским xoza [Оздоев и др. 1962: 167], хотя соответствие начальных согласных нерегулярное). Реконструкция праформы: Соответствия согласных регулярные и тривиальные, но реконструкция вокализма вызывает сомнения. Скорее всего, изначальная основа *dak-in повлияла на корневой гласный в вайнахских (пранахское *dak-in > *dik-in > *dik-a с редукцией суффикса). Семантика и структура: Внешние параллели показывают, что d= в этой основе в действительности может быть окаменелым префиксом (ср. также 'many'), но на пранахском уровне d= не вычленяется как отдельная морфема.
NED # 46. Дистрибуция: Сохранилось только в бацбийском, но даже и в этом языке вызывает большие сомнения. Замены: Вайнахское *bäcca-ra 'зеленый', по всей вероятности, образовано от пранахского *buːc 'трава' ([NCED: 1053] > чечен., ингуш., бацб. buc; косвенная основа с чередованием гласных *baːci- > чечен. beːca-, ингуш. bäco) с экспрессивной геминацией аффрикаты. Семантическое изменение {'трава' > 'зеленый'} типологически обычно, поэтому нет оснований считать форму *bäcca-ra архаичной. Однако первичная простая основа в бацбийском (apẽ 'зеленый') тоже вызывает сомнения, поскольку не имеет ни этимологии внутри нахских языков, ни внешних параллелей в дагестанских языках. Поэтому она просто формально выбрана в качестве пранахского эквивалента для 'green'.
Мациев 1961: 289; Карасаев & Мациев 1978: 72. Полисемия: 'волос (на голове) / пух, перо'. Это форма единственного числа; стандартно образующаяся форма множественного числа: mes-aš. Отличается от čo [Мациев 1961: 492] 'волос (на теле); щетина'.
Оздоев и др. 1962: 188; Оздоев 1980: 84. Полисемия: 'волос на теле / волос на голове'. Это форма единственного числа; стандартно образующаяся форма множественного числа: čo-š. В некоторых контекстах в значении 'волосы' может употребляться также слово korta 'голова' (см. head).
NCED: 347. Дистрибуция: Сохранилось во всех языках-потомках, но в чеченском значение сузилось. Замены: В современном чеченском некоторые из прежних функций корня *čo перешли к mas (точнее говоря, к его форме множественного числа mes-aš, выражающей собирательное значение 'волосы на голове') < пранахск. *mos 'пух; клок, пучок' (= ингуш. mos 'клок волос' [Оздоев и др. 1962: 121]) [NCED: 805]. Семантическое слияние: {'пух' > 'волос на голове'}. Реконструкция праформы: Соответствия регулярные и тривиальные. Семантика и структура: пранахское *čo должно реконструироваться как полисемичное, имеющее значение как 'волос на голове', так и 'волос на теле' (ср. значения в современных ингушском и бацбийском). В современных чеченских и, в меньшей степени, ингушских диалектах наблюдаются более или менее успешные попытки изжить эту полисемию.
NCED: 706. Дистрибуция: Сохранилось во всех языках-потомках. Реконструкция праформы: Согласно [NCED], изначальная прямая основа *ko сохранилась в бацбийском, а также представлена в чеченском в архаичном варианте ka [Мациев 1961: 206] и в ингушском как ka 'рука; хватка' [Оздоев и др. 1962: 87] и ko 'рукоятка' [Оздоев и др. 1962: 91]. Гласный -a в этих формах объясняется аналогией с косвенной основой *ka-r-, которая также сохранилось в вайнахских наречных формах ka-r-a 'на руки' [Оздоев и др. 1962: 88]. Современные вайнахские формы восходят к диминутивам: *ku-ʔikʼ > чечен. küg, *ku-likʼ > ингуш. kulg. Семантика и структура: пранахское *ko, косвенная основа *ka-r- 'рука (кисть)', opposed to пранахск. *pħars 'рука (от кисти до плеча)' [NCED 885].
NCED: 695 (записано как *koːrta). Дистрибуция: Сохранилось во всех языках-потомках. Реконструкция праформы: Соответствия регулярные и тривиальные. В [NCED] долгота гласного реконструируется, очевидно, на основании нетривиальных соответствий в косвенной основе; однако данный ряд соответствий не согласуется с таблицей соответствий на стр. 98-99, поэтому, наверно, предпочтительнее объяснять чередование гласных исключительно влиянием гласного -i- косвенной основы, а не его сочетанием с долготой гласного. Семантика и структура: Косвенная основа реконструируется как *korti- (= *koːrti в [NCED: 695]).
NCED: 1078. Дистрибуция: Сохранилось во всех языках-потомках. Реконструкция праформы: Соответствия полностью регулярные (пранахское *cʼ > вайнахское *z, см. 'full').
NCED: 678. Распространение: Сохранилось во всех языках-потомках. Реконструкция праформы: Соответствия регулярные и тривиальные. Семантика и структура: Конечный *-kʼ является здесь частью основы, а не уменьшительным суффиксом. Косвенная основа реконструируется как *dakʼi-.
Мациев 1961: 293; Карасаев & Мациев 1978: 532. Слово обозначает лишь именно 'рог (животного)', а также 'сосуд из рога', и отличается по значению от kur 'рог (животного); (метафорически) > вихор, хохол, чуб' [Мациев 1961: 232]. В соответствии с формальными правилами следует предпочесть значение 'рог (домашнего животного)', а не более сложное и менее устойчивое значение 'рог (оленя и т. п.)' (в пользу такого выбора свидетельствует и тот факт, что только maʕa, а не kur, несомненно восходит к пранахскому слову, имеющему значение 'рог').
Кадагидзе 1984: 462; Дешериев 1953: 30, 32 (пишется довольно хаотично как mʕa или mʕaʔ).
Пранахский:*muʡaʔ1
NCED: 494 (записано как *mɦaʔo). Дистрибуция: Сохранилось во всех языках-потомках. Реконструкция праформы: Реконструкция *mɦaʔo в [NCED] отражает сложный ряд соответствий, но не является оптимальным решением, поскольку прибегает к допущению почти уникального сочетания со звонким ларингалом (*ɦ), являющимся одним из самых сомнительных элементов в пранахской реконструкции. Можно предложить сценарий, который поможет обойтись без постулирования этого нежелательного дополнительного элемента. Во-первых, -ŏ в бацбийском является довольно обычным номинальным суффиксом, который не требуется отражать в реконструкции (ср. записанную Дешериевым форму без этого суффикса). Оставшееся mʕaʔ может быть результатом закономерной редукции формы *mVʕaʔ (ср. аналогичный процесс в 'liver'). Данные шаройского и хилдехаройского диалектов чеченского языка, приведенные в [NCED], а именно - вариант mʕaʔa, также свидетельствуют в пользу трехсогласной реконструкции со структурой *m(V)HVH. В этой структуре первый ларингал отражается как ʕ во всех диалектах и, таким образом, соответствует необходимым условиям, чтобы реконструироваться как *ʡ (см. примечания к *ʡaːrčʼ(-i) 'black'). Второй ларингал там, где он присутствует, всегда представляет собой простую гортанную смычку; вероятно, он исчез в литературных чеченском и ингушском в результате диссимиляции с первым ларингалом. Что касается гласных, мы можем предположительно предложить схему *muʡaʕ (на основании данных ингушского языка) с ассимиляцией в чеченском, но не исключены и другие варианты. Стоит отметить, что фонетическое сходство с *mʡaːra 'коготь, ноготь' (см. 'claw (nail)'), скорее всего, случайно (не только вторые слоги разные, но и семантическая связь между 'рог' и 'ноготь', похоже, нигде на Кавказе не прослеживается).
NCED: 1084. Дистрибуция: Сохранилось во всех языках-потомках. Реконструкция праформы: Долгота гласного реконструируется для "раннего" пранахского на основании того, что она сохранилась в некоторых падежных формах (например, в дательном *soː-nu > чечен. suː-na). Реконструируются также косвенная основа *s(a)- и особая форма эргатива *ʔa=s (ср. 'ты' (см. 'thou') с аналогичной парадигмой).
Кадагидзе 1984: 923; Дешериев 1953: 159 (пишется d=iw-ar или w=ʕew-ar - с разными классными префиксами).
Пранахский:*=ʡeːw-1
NED # 55 (записано как *=ɦeːw-). Дистрибуция: Сохранилось во всех языках-потомках. Реконструкция праформы: Как и в случае с корнем 'рог' (см. 'horn'), можно обойтись без реконструкции редкого и подозрительного дополнительного ларингала ɦ. Учитывая тот факт, что *ʡ никогда не реконструируется в [NCED] в начале корня в классных глоголах, можно легко предположить регулярное изменение "пранахское *=ʡ- > правайнахское *=ʔ- после классных префиксов" и избежать постулирования дополнительной фонемы. В остальном соответствия совершенно регулярные. Семантика и структура: Основа *=ʡeːw- по умолчанию терминативная; особая дуративная основа с чередованием гласных (*=ʡaːw-) тоже сохранилось в бацбийском (ʕaw-).
Кадагидзе 1984: 117; Дешериев 1953: 311 (записано как gawg). В [Дешериев 1953] дается перевод 'колено / локоть', но в [Кадагидзе 1984] есть только значение 'колено'.
Пранахский:*gagu1
NCED: 443. Дистрибуция: Сохранилось во всех языках-потомках. Реконструкция праформы: Соответствия регулярные. Бацбийское gawg < *gagu (ср. множественное число gagu-i); в вайнахских языках закономерное выпадение звонкого *-g- в интервокальной позиции с последующим стяжением гласных. Семантика и структура: чеченское goː-la - это суффиксальное расширение, которое можно соотнести с ингушским go-la ~ guo-la 'локоть; поворот' [Оздоев и др. 1962: 48]. Это предполагает относительно свободное варьирование между *goː и *goː-la во всех трех значениях ('колено / локоть / поворот') на правайнахском уровне.
Кадагидзе 1984: 803; Дешериев 1953: 59 (записано в форме инфинитива как xa-ã). Терминативная основа; соответствующий дуратив xeʔ-ar [Кадагидзе 1984: 808].
Пранахский:*xaʔ-1
NCED: 646. Дистрибуция: Сохранилось во всех языках-потомках. Реконструкция праформы: Все соответствия регулярные и тривиальные. Семантика и структура: Основа *xaʔ- терминативная; соответствующая дуративная основа *xeʔ- сохранилась в бацбийском.
Оздоев и др. 1962: 50; Оздоев 1980: 300. Косвенная основа: ɣa-n-.
\1:Batsbi\2:Бацбийский:potol-1
Кадагидзе 1984: 589; Дешериев 1953: 336. Заимствование из грузинского potol-i.
Пранахский:*ɣa1
NCED: 472. Дистрибуция: Сохранилось в вайнахской ветви, заменилось заимствованием в бацбийском. Реконструкция праформы: Соответствия в вайнахской ветви регулярные и тривиальные. Семантика и структура: Косвенная основа реконструируется как *ɣa-na-.
Мациев 1961: 556. В [Карасаев & Мациев 1978: 244] 'лежать' переводится как v=ižina ʕilla (идиоматическое сочетание с *=iž- 'ложиться'), но только второй компонент выражает значение 'лежать' в большинстве контекстов (например, lättah ʕilla 'лежать на земле' и т.п.).
Оздоев и др. 1962: 15. В [Оздоев 1980: 295] 'лежать' переводится как v=iža all-a (идиоматическое сочетание с *=iž- 'ложиться'), например: bäca tʼa viža alla 'лежать на траве'. Однако это специфически маркированная конструкция; обычно значение передается просто глагольной основой all-.
Кадагидзе 1984: 311. Переводится как 'лежать / ложиться'.
Пранахский:*=ill-1
NCED: 278. Дистрибуция: Сохранилось в вайнахской ветви. Замены: Ситуация здесь тонкая, но, тем не менее, ее можно объяснирь тем, что имела место замена. В пранахском, несомненно, различались статическая глагольная основа *=ill- 'лежать, быть помещенным куда-л.' и динамическая *=iž- ~ *=iš- 'ложиться' (первый вариант - общевайнахский, второй - бацбийский; соответствие согласных регулярное, но формы все-таки слишком похожие и при этом не имеют никаких альтернативных этимологий, так что вряд ли можно рассматривать их в отрыве друг от друга). Эта ситуация по-прежнему наблюдается в современных вайнахских языках, хотя основное значение корня *=ill- обычно смещается в сторону более общего значения 'быть, находиться, быть помещенным', так что точное статическое значение 'лежать (горизонтально)' зачастую выражается идиомой, содержащей обе основы (т. е. 'лежать' превращается буквально в 'быть в положении легшего'). Однако в бацбийском *=ill- теперь уже не употребляется как непереходная основа (сохранились только ее переходные функции), так что *=iš- в процессе слияния стало иметь как статическое, так и динамическое значение {'лежать' > 'ложиться'}. Реконструкция праформы: чеченская и ингушская формы содержат один и тот же корень в разных морфологических вариантах. Ингушское all-a по форме соответствует чеченскому d=all-a 'заключаться, содержаться, находиться в чем-л.' [Мациев 1961: 126], тогда как чеченское ʕ=ill-a является особым превербиальным вариантом корня *=ill- 'класть (что-л. на что-л.), накрывать (что-л. чем-л.)' > чечен., ингуш. d=ill-a [Оздоев и др. 1962: 63] (наиболее правдоподобное объяснение состоит в том, что ʕ- в действительности представляет собой сокращенную форму корня ʕa- 'сидеть' (см. sit). К тому же, *=all- 'быть (помещенным) внутри чего-л.' и *=ill- '(быть) (помещенным) на что-л. / поверх чего-л.' составляют морфологически взаимосвязанную пару, в которой присутствует чередование гласных (подробное объяснение с дополнительными примерами взаимосвязанных слов дано в [NCED]). Это означает, что мы не можем формально постулировать лексическую замену между чеченским и ингушским, даже если чеченская форма имеет основное значение 'быть на чем-л.', а ингушская - 'быть внутри чего-л.'.
Кадагидзе 1984: 218; Дешериев 1953: 30 (записано как dʕe).
Пранахский:*doʡax ~ *doʡex1
NCED: 955 (записано как *daHVx). Дистрибуция: Сохранилось во всех языках-потомках. Реконструкция праформы: Сравнительно сложная (и потому уникальная) форма слова в пранахском затрудняет точную и однозначную реконструкцию всех сегментов. Чеченский и бацбийский указывают на трехсогласную структуру; бацб. -ʔ в этой структуре, согласно NCED, возникло в результате диссимиляции из -x, и это более вероятно, чем обратный процесс в вайнахских (где в некоторых словах последовательности типа -ʕVʔ- совершенно недопустимы). Ситуация еще осложняется тем, что в ингушском к изначальной основе *dVʡVx добавился уменьшительный суффикс *-ikʼ с последующим упрощением основы (утрата ларингала), которая теперь четырехсогласная, и ассимиляции гласного под влиянием суффиксального -i-. Исключаем из рассмотрения ингушский вокализм как вторичный, остаются чеченский и бацбийский варианты, которые не слишком хорошо стыкуются между собой; мы приводим оба как возможные фонетические эквиваленты пранахской формы.
NCED: 550. Дистрибуция: Сохранилось во всех языках-потомках. Реконструкция праформы: Соответствия регулярные (включая и "слабый" ларингал *ʕ, сохранившийся в ингушском, но исчезнувший в чеченском и бацбийском), за исключением геминации -xx- в бацбийском, которая в [NCED] объясняется "экспрессивной" семантикой. Передний вокализм в вайнахских - результат ассимиляции под влиянием гласного адъективного суффикс *-in; чечен. =ax-dan 'удлинить, продлить' сохраняет изначальный гласный. Семантика и структура: Изначальная глагольная основа - просто *=ʕaːx- 'быть длинным'; *=ʕaːx-in представляет собой пранахский адъективный дериват.
Кадагидзе 1984: 427; Дешериев 1953: 315. В [Дешериев 1953: 25] есть также альтернативная форма macʼa.
Пранахский:*macʼe1
NCED: 846. Дистрибуция: Сохранилось во всех языках-потомках. Реконструкция праформы: Все соответствия регулярные и согласуются с системой, приведенной в [NCED], включая и вокалическую структуру *CaCe (в чеберлоевском диалекте чеченского языка сохраняется наиболее архаичная форма: maze). Пранахское *-cʼ- регулярно дает вайнахское *-z- (см. 'full' и др.).
Мациев 1961: 378; Карасаев & Мациев 1978: 270. То же самое слово, что и 'человек' (см. 'person'). Для обозначения человека именно мужского пола может использоваться словосочетание börša stag [Карасаев & Мациев 1978: 270], где börša - адъективный дериват от borš 'бычок, молодой бык' [Мациев 1961: 71, 72]. Однако это не основной способ выражения данного значения; семантическое противопоставление 'мужчина / женщина' обычно выражается в чеченском как stag / zuda (см.).
Оздоев 1980: 328. Составная форма: maʕa 'мужской' [Оздоев и др. 1962: 118] + sag 'человек' (см. person). Форма sag иногда может сама по себе иметь значение 'мужчина' (= 'человек мужского пола'), но, в основном, противопоставление 'мужчина / женщина' в ингушском выражается как maʕa-sag / qal-sag (см.), а это означает, что в данной составной форме для лексикостатистики надо принимать в рассмотрение только морфему maʕa (в результате чего мы имеем здесь расхождение с чеченским, что вполне логично в свете того, что в этих двух языках данное противопоставление выражается очень по-разному).
Кадагидзе 1984: 550; Дешериев 1953: 311. То же самое слово что, и 'человек' (см. 'person').
Пранахский:*stʼakʼ1
NCED: 579. Дистрибуция: Сохранилось во всех языках-потомках, но в ингушском изменилось его употребление. Замены: в пранахском значения 'человек' и 'мужчина' (= 'человек мужского пола'), в основном, выражались одними и теми же словами, но для обозначения человека именно мужского пола могло использоваться *stʼakʼ с разными определениями, обозначающими мужской пол некоторых домашних животных. Одним из таких определений могло быть *borš 'бык' [NCED: 1043], до сих пор использующееся в чеченском (и, в меньшей степени, в ингушском); другое отражено в ингушском maʕa, не имеющем ни параллелей в чеченском, ни этимологии в NCED. О. Мудрак в своей базе данных связывает его с бацбийским maħ 'мерин'. С фонетической точки зрения это приемлемо (если ингуш. maʕa-sag < *maʕ-sag < *maħ-sag с оглушением ларингала перед s; это редкое соответствие наблюдается также в чечен., ингуш. baʕ 'репей, колючка' = бацб. baħ (то же) [NCED: 316]), но с точки зрения семантики оно приемлемо - по очевидным причинам! - только если изначальным значением было 'жеребец' (вообще), а не 'мерин'. К счастью, на то, что дело было именно так, недвусмысленно указывает симметричность с ингушским qal-sag 'женщина' (см. 'woman'), буквально 'кобыла-человек'. См. в примечаниях к ингушской форме объяснение того, почему мы считаем это заменой {'жеребец' > 'мужчина' (?)}, несмотря на постоянное присутствие корня -sag в составной форме. Реконструкция праформы: См. примечания к 'person'.
NCED: 754. Дистрибуция: Сохранилось во всех языках-потомках. Реконструкция праформы: Соответствия регулярные и тривиальные. Семантика и структура: Если начальный согласный в *duqa представляет собой окаменевший префикс, что можно подозревать в нескольких нахских адъективных основах (ср. 'good'), можно было бы думать о наличии этимологической связи с *=aqqu-n 'большой' (см. 'big'); однако данный тип чередования гласных тоже потребовал бы объяснений, так как это не продуктивный тип.
Мациев 1961: 183; Карасаев & Мациев 1978: 272. Во втором источнике приводится, кроме того, морфологически более простая форма žiži, помеченная как 'Lallwort' (= слово детского языка).
Кадагидзе 1984: 201; Дешериев 1953: 313 (записано как ditx).
Пранахский:*dilxu2
NCED: 945. Дистрибуция: Сохранилось в ингушском и бацбийском, в чеченском имело место вторичное изменение семантики. Замены: в чеченском старое основное слово приобрело более узкое значение: dilxa 'мякоть (мясистая часть тела животных, человека)' [Мациев 1961: 147]. Заменившее его žiži и более широко употребительный вариант žiži-g (с продуктивным уменьшительным суффиксом) не имеют ясной этимологии; однако, если это действительно слово детского языка, можно попытаться объяснить его как редуплицированный вариант формы žiy (< правайнахское *žiy) 'овца'. Семантическое изменение {'овца' > 'мясо'} было бы вполне естественным, поскольку баранина - один из главных продуктов питания чеченцев. Реконструкция праформы: Соответствия согласных полностью регулярные (*-lx- > -tx- это ожидаемое изменение в бацбийском, ср. 'sun'). Соответствия гласных также удовлетворяют условиям [NCED: 99] для корня структуры CiCu.
NCED: 1044. Распространение: Сохранилось во всех языках-потомках. Реконструкция праформы: Соответствия регулярные и тривиальные. Семантика и структура: Реконструируется косвенная основа *batti-, с ассимиляцией гласного в правайнахском (*batti- > *bett-).
NCED: 834. Дистрибуция: Сохранилось во всех языках-потомках. Реконструкция праформы: Соответствия согласных регулярные и тривиальные. Долгота корневого гласного реконструируется на основании косвенной основы *laːmu- > ингуш. lɔmo, что привело также к выравниванию парадигмы в ингушском; в чеченском же косвенная основа уподобилась номинативу; однако у Услара есть архаичная запись формы lɔːmu 'в гору' [NCED: 834].
Кадагидзе 1984: 81; Дешериев 1953: 312. Почти везде последовательно записывается как bak (включая и старый словарь А. Шифнера 1856 года), но в [Дешериев 1953: 25] также и с глоттализованным велярным: bakʼ. Побочный синоним: čʼočʼ 'рот' (животных и людей) [Кадагидзе 1984: 785]; в [Дешериев 1953: 312] говорится, что слово является синонимом более архаичного bak, но, очевидно, не имеет такой сильной стилистической окраски, как в чеченском и ингушском, где оно может обозначать только 'рот' в уничижительном смысле. Возможно, это случай переходной синонимии.
Пранахский:*bakʼa1
NCED: 289. Дистрибуция: Сохранилось во всех языках-потомках. Реконструкция праформы: Соответствия второго согласного нерегулярные: в бацбийском здесь должно было бы быть bakʼ, тогда как в действительности большинство источников, за исключением одного единственного контекста в [Дешериев 1953: 25], приводят только bak без глоттализации. Пока объяснения этому нет; это могло быть результатом некой неясной семантической контаминации (возможно, аналогии с zok 'клюв'?). Все остальные сегменты прекрасно согласуются с вайнахскими данными, поэтому нет никаких серьезных оснований разносить эти слова в две разные этимологии.
NCED: 1098. Дистрибуция: Сохранилось во всех языках-потомках. Реконструкция праформы: Соответствия регулярные и тривиальные (в ингушском имеет место регулярное сужение *-e > -i в конце односложных слов). Семантика и структура: В парадигме реконструируется прямая основа *cʼe, косвенная основа *cʼa-ri-.
Номер:58
Слово:neck
\1:Chechen\2:Чеченский:worta {ворта}-1
Мациев 1961: 94; Карасаев & Мациев 1978: 703. Во втором источнике это слово приводится как общее название шеи, в отличие от lag [Мациев 1961: 267] 'передняя часть шеи; горло' и yäʕna [Мациев 1961: 551] 'задняя часть шеи'. Однако в [Matsieyv 1961] worta переводится как 'часть шеи ниже затылка; верхняя часть шеи (у животных)'. И все же, с учетом того, что есть еще адъективный дериват wortanan [там же] 'шейный', можно с уверенностью считать, что это основное слово со значением 'neck'.
\1:Ingush\2:Ингушский:fɔrt {фоарт}-1
Оздоев и др. 1962: 163; Оздоев 1980: 800. Во втором источнике в качестве синонима приводится еще qʼamarg, но в [Оздоев и др. 1962: 101] это слово переводится только как 'горло', и это явно его основное (первичное) значение.
\1:Batsbi\2:Бацбийский:sakʼer1
Кадагидзе 1984: 523; Дешериев 1953: 25. Сходно с грузинским kʼiser-i 'шея', но не может рассматриваться как простое заимствование (пришлось бы предполагать метатезу).
Пранахский:*yaʡ #2
Библиографических ссылок нет. Дистрибуция: Исчезло везде, кроме чеченского, где его значение стало более узким. Замены: Здесь требуется много комментариев. Чеченское worta и ингушское fɔrt 'шея' не связаны друг с другом регулярными фонетическими соответствиями (если слово было правайнахским, то в чеченском ожидалось бы *horta), их следует рассматривать как сравнительно недавние заимствования из русского ворот. Менее ясен статус бацбийского sakʼer, которое не имеет внешних параллелей и подозрительно похоже на заимствование из картвельских с метатезой (хотя причину этой метатезы трудно было бы объяснить). Все это вообще вызывает сомнение в существовании в пранахском слова именно со значением 'шея'. Как такое могло быть и почему потребовалось заимствовать "отсутствующее" слово из других языков, можно понять из словаря [Мациев 1961], где приводятся два разных чеченских слова исконного происхождения со значениями 'передняя часть шеи = горло' (lag) и 'задняя часть шеи' (yäʕna). Примечательно, что в чеченских словарях XIX века (П. Услара; А. Шифнера) русское слово шея неизменно переводится словом yäʕni (и при этом нет никаких упоминаний о существовании слова worta). Оптимальным решением здесь будет признание наилучшим пранахским эквивалентом для элемента списка Сводеша 'neck' слова, к которому восходит yäʕna ~ yäʕni (тогда как слово, к которому восходит lag, было ближе по значению к 'горло'). Хотя в настоящее время в чеченском именно worta является самым употребительным эквивалентом для 'neck' (а *yaʕ совсем не сохранилось в ингушском). Реконструкция праформы: Поскольку слово сохранилось только в чеченском, реконструкция проблематична. Современный вариант yäʕna представляет собой, по-видимому, реструктурированный вариант более раннего *yaʕni; а поскольку -ni можно реконструировать как старый нахский суффикс, можно выделить изначальный корень *yaʡ. Семантика и структура: В пранахском, очевидно, была оппозиция *yaʡ 'шея; (в более узком смысле) задняя часть шеи' - *lakʼ 'передняя часть шеи, горло' [NCED: 502] (в отличие от *qʼamʔar 'внутренняя часть горла, гортань' [NCED: 473]).
Номер:59
Слово:new
\1:Chechen\2:Чеченский:kerla {керла}1
Мациев 1961: 215; Карасаев & Мациев 1978: 322. Полисемия: 'новый / свежий'. Побочный синоним: cʼina [Мациев 1961: 486]. Эта вторая форма, как видно из имеющихся текстовых примеров, несмотря на ее архаичный характер, теперь употребляется, в основном, лишь в значении 'не использованный, не изношенный' (например, cʼina kostüm 'новый костюм'), тогда как основным словом, выражающим требуемое значение 'только что сделанный; недавно появившийся', является kerla. (Эти два слова образуют "квадратную" оппозицию вместе с, соответственно, tiša 'старый' = 'использованный, изношенный' и šira = 'старинный, древний; старый, ветхий').
\1:Ingush\2:Ингушский:kerda {керда}1
Оздоев и др. 1962: 90; Оздоев 1980: 389. Во втором источнике есть еще побочный синоним cʼena. Полисемия: 'новый / свежий'. Эта вторая форма, как видно из имеющихся текстовых примеров, несмотря на ее архаичный характер, теперь употребляется, в основном, лишь в значении 'не использованный, не изношенный' (например, cʼena kostüm 'новый костюм') и в других сходных переносных значениях (ср. перевод слова cʼena как 'чистый' в [Оздоев и др. 1962: 185]), тогда как основным словом, выражающим требуемое значение 'только что сделанный; недавно появившийся', является kerda.
Кадагидзе 1984: 764; Дешериев 1953: 319 (записано как cʼin).
Пранахский:*cʼin-a #2
NCED: 357. Дистрибуция: Сохранилось во всех языках-потомках, но с небольшим лексикостатистическим сдвигом в вайнахских. Замены: А правайнахском и в обоих его потомках строго различались *kerla 'новый' = 'не использованный, не изношенный' и *cʼina 'новый' = 'недавно появившийся', тогда как в бацбийском в обоих этих значениях употребляется *cʼin-. Не исключено, что в вайнахских сохраняется изначальное положение вещей и что в бацбийском употребление *cʼin- просто расширилось и стало охватывать оба значения. Однако есть доводы в пользу обратного: (a) само вайнахское *kerla может просто представлять собой небольшое расширение исходной семантики 'свежий'; по форме оно сложнее, чем *cʼin-, содержит редкий адъективный суффикс *-la; (b) но еще важнее то, что все данные внешнего сравнения указывают на отсутствие этой семантической дифференциации между двумя оттенками значения 'новый' в пранахскодагестанском и на то, что бацбийское cʼinĭ в действительности является архаичной основой, непосредственно восходящей к основному пранахскодагестанскому корню со значением 'новый'. Реконструкция праформы: Соответствия регулярные и тривиальные. Семантика и структура: Основа изначально глагольная (ср. чечен. cʼin-d-an 'обновить, заменить новым'); *cʼin-a - пранахское производное прилагательное.
Кадагидзе 1984: 97; Дешериев 1953: 314 (записано как buyswa).
Пранахский:*bus-ya > *buysa1
NCED: 319. Дистрибуция: Сохранилось во всех языках-потомках. Реконструкция праформы: Все соответствия регулярные и тривиальные. Семантика и структура: Изначальный простой корень *bus сохранился в наречиях: чечен. bus-a, ингуш. bus 'ночью' (в бацбийском buys (то же) произошло выравнивание по аналогии с buysa). Именная основа образована с помощью продуктивного пранахского суффикс *-ya с последующей метатезой *bus-ya > *buysa.
Кадагидзе 1984: 406; Дешериев 1953: 312 (записано как marɬ).
Пранахский:*marɬo1
NCED: 1041. Дистрибуция: Сохранилось во всех языках-потомках. Реконструкция праформы: Изначальная форма корня лучше всего сохранилась в бацбийском (marɬ-), в вайнахских имело место регулярное упрощение сочетания согласных в положении между гласными (промежуточная форма marhŏ, отражающая следы присутствия латерального фрикативного, сохранилась в шаройском и итумкалинском диалектах чеченского языка).
Довольно сложен вопрос об ингушском mera-ž . Его можно рассматривать как вторичное образование от старой косвенной основы *marɬi- > вайнах. *mera-; но следует отметить, что (a) это вторичное образование полисемично, оно обозначает 'нос' и 'сопли'; (b) оно образовано с помощью суффикса -ž, который не оглушается в конце слова, поэтому должен восходить к пра(вай)нахскому *-ǯ и не может иметь ничего общего с обычным продуктивным показателем множественного числа *-š; (c) его нельзя отделять от чеченского marš, тоже полисемичного: 'морда / сопли'. Можно предположить такой сценарий: (1) в правайнахском была простая основа *marho (< *marɬo), косвенная основа *marhi- 'нос', а также производная основа *marhi-ǯ, возможно, с общим значением 'что-л. вокруг носа' (отсюда конкретизированные значения 'морда' = 'область носа' и 'сопли' = 'субстанция, исходящая из носа'); (2) в ингушском позже произошло обычное семантическое изменение {'морда' > 'нос'}, но формально это нельзя считать лексической заменой, поскольку корень остался тем же самым. Странный суффикс *-ǯ вызывает некоторые сомнения, но ср. аналогичный случай: чечен. bel-š (чеберлоевское bali-š, шаройское beli-š) = ингуш. bela-ž 'плечо', но бацб. bali (то же) без суффикса и чечен. bola-m, ингуш. bala-m 'плечо (от шеи до руки)' с другим суффиксом [NCED: 313]. Примечание: В NCED чечен. mara 'нос' (стр. 1041), marš 'морда' (стр. 794) и marš 'сопли' (стр. 816) рассматриваются как рефлексы трех разных севернокавказских корней, которые в нахских слились воедино в результате контаминации. Для значения 'морда' это крайне маловероятно (семантические флуктуации между значениями 'нос', 'лицо', 'морда' очень обычны); а для значения 'сопли' это действительно могло бы послужить альтернативным объяснением (хотя бы уже потому, что развитие у одной сложной основы *marhi-ǯ значений, соответственно, 'морда' и 'сопли' в двух близкородственных языках представляется несколько экзотическим).
Мациев 1961: 476; Карасаев & Мациев 1978: 296. Это основная отрицательная частица, употребляющаяся в индикативе, ее надо строго отличать от запретительной частицы ma [Мациев 1961: 283]. Тот же корень встречается также в отрицательной глагольной основе ('не быть / не иметь') в форме =ac- [Мациев 1961: 131], которая используется вместо ca в будущем времени.
Оздоев и др. 1962: 182; Оздоев 1980: 357. Это основная отрицательная частица, употребляющаяся в индикативе, ее надо строго отличать от запретительной частицы ma [Оздоев и др. 1962: 116]. Эта частица стоит в препозиции к глаголам в наклонениях, отличных от индикатива, и добавляется как суффикс (в виде сокращенного варианта -c) к глаголам в индикативе [Nichols 1994: 109, 139].
NCED: 1101. Дистрибуция: Сохранилось во всех языках-потомках. Реконструкция праформы: Изначальный гласный неясен (вайнахское a обычно не соответствует бацбийскому o), но основное внимание следует обратить на альвеолярную аффрикату, которая сохранилась неизменной во всех языках-потомках. Семантика и структура: Эта морфема, выражающая отрицание, уже в пранахском могла выступать и как префикс, и как суффикс, в зависимости от контекста (см. распределение в ингушском).
NCED: 323. Дистрибуция: Сохранилось во всех языках-потомках. Реконструкция праформы: Гортанный смычный в конце основы - элемент, который регулярно присутствует во всех числительных от 1 до 5 в вайнахских языках (но не в бацбийском) и поэтому может рассматриваться как отделяемый суффикс. (Простая основа cħa до сих пор присутствует во многих суффиксальных образованиях в чеченском и ингушском). Согласно NCED, ингуш. caʕ < *cħa-ʔ с ассимиляцией (и последующим упрощением начального сочетания согласных *cħ-), и это, наверно, самое простое объяснение столь странного выбора ларингала в конце основы. Семантика и структура: Косвенная основа *cħa-ni (бацб. cħa-ynĭ, чечен. cħa-nna, и т.д.).
Мациев 1961: 481; Карасаев & Мациев 1978: 691. То же самое слово, что и 'мужчина' (см. 'man'). Косвенная основа: stega-. В некоторых контекстах слово заменилось вторичным синонимом adam [Мациев 1961: 31], [Карасаев & Мациев 1978: 691], представляющим собой заимствование из арабского, но изначальное нахское слово stag по-прежнему широко употребляется в значении 'человек'. Супплетивная форма множественного числа: nax 'люди' [Карасаев & Мациев 1978: 252].
Кадагидзе 1984: 550; Дешериев 1953: 311. То же самое слово, что и 'мужчина' (см. 'man'). Супплетивная форма множественного числа: nax 'люди' [Дешериев 1953: 311].
Пранахский:*stʼ-akʼ1
NCED: 336, 579. Дистрибуция: Сохранилось во всех языках-потомках. Реконструкция праформы: Все соответствия совершенно регулярные (в т.ч. ожидаемое упрощение *stʼ- > s- в ингушском). Семантика и структура: На пранахском уровне слово можно сегментировать как *stʼ-akʼ, где *stʼ- является изначальным корнем, а *-akʼ довольно распространенным нахским суффиксом, изначально имевшим диминутивное значение (ср. чечен. maːm-i ~ maːm-ag 'женская грудь, сосок' и т.д.). Поэтому вызывает сомнения предлагаемая в [NCED: 579] интерпретация, согласно которой второй компонент возник из изначального корня со значением 'человек', восходящего к прасевернокавказскому *HĭrḳwĔ. Не менее сомнительна и попытка связать корень *stʼ- с пранахским *pstʼu 'бык (> чечен. stu, ингуш. ust, бацб. pstʼu) [NCED: 336]. С точки зрения семантики, изменение значения 'бык' > 'человек' сомнительно (как минимум, должна быть промежуточная стадия: 'человек = мужчина'), но еще хуже то, что нет никаких объяснимых оснований для предполагаемого нерегулярного изменения *pstʼ-akʼ > *stʼ-akʼ уже на пранахском уровне (помимо объяснения ad hoc высокой частотой употребления данного слова и т.п.). Пока представляется более оправданным не связывать эти два разных корня. Отметим также наличие супплетивизма: форма множественного числа легко реконструируется как *naːx [NCED: 840].
NCED: 1010. Дистрибуция: Сохранилось в вайнахской ветви. Замены: Вайнахское *doɣa не имеет параллелей в бацбийском. С другой стороны, бацб. qʼar 'дождь' фонетически точно соответствует чеченскому qʼora 'град' [Мациев 1961: 255] (связь между этими словами уже отмечалась в [Дешериев 1953: 338]). Поскольку это последнее вполне могло быть основным пранахским словом со значением 'град' (в ингушском это значение стало выражаться словом ša 'лед'), можно предположить семантическое изменение {'дождь' > 'дождь с градом' > 'град'} в бацбийском. Реконструкция праформы: Соответствия тривиальные. Вайнахская вокалическая структура CoCa, согласно правилам, содержашимся в [NCED], восходит к пранахскому CaCu, следовательно, это было *daɣu. Семантика и структура: В нахских это чисто именная основа. Связь между ней и глагольной основой *=aːɣ- 'приходить' (супплетиный вариант *=aʔ- ~ *=aːʔ- (см.)), скорее всего, случайна, несмотря на их фонетическую близость в таких выражениях, как doɣa d=oːɣ-u 'идет дождь' в чеченском [Мациев 1961: 152]. Однако, это не исключает возможности того, что слово имеет окаменевший классный префикс и делится на морфемы: *d=aɣu.
NCED: 376. Распространение: Сохранилось во всех языках-потомках. Реконструкция праформы: Соответствия регулярные (в т.ч. и ожидаемая утрата в вайнахских *-g- в середине слова). Семантика и структура: Слово представляет собой адъективную основу, образованную с помощью продуктивного суффикса от того же корня, который присутствует *cʼeːgi 'кровь' (см. 'blood'); семантическое изменение {'кровь' > 'красный'} с типологической точки зрения вполне обычно.
NCED: 604. Дистрибуция: Сохранилось во всех языках-потомках. Реконструкция праформы: Соответствия согласных регулярные и тривиальные. Долгота гласного реконструируется на том основании, что она сохранилась в косвенной основе в чеченском; в чеченском neqʼ имело место нерегулярное изменение по аналогии с косвенной основой neːqʼa- (которая сама регулярно развилась из *naːqʼi-). Семантика и структура: Реконструируется с чередованием гласных на пранахском уровне: прямая основа *niːqʼ, косвенная основа *naːqʼi-.
Кадагидзе 1984: 750; Дешериев 1953: 336 (записано как ʒiri). Заимствование, из грузинского ʒir-.
Пранахский:
Не реконструируется. Замены: Это один из самых сложных случаев во всем списке слов. (1) Бацбийское слово явно заимствовано из грузинского, и далее нет смысла его рассматривать. (2) Чеченское oːram совершенно изолированное слово в этом языке; его можно сегментировать как oːra-m, где -m - довольно часто встречающийся деривационный суффикс (обычно, но не всегда, образующий именные основы от глаголов), но oːra- отдельно не встречается. Есть одна слабая, но не совсем невозможная этимология: oːra- можно рассматривать как результат стяжения oħara 'нижний' [Мациев 1961: 329], которое, в свою очередь, образовано от глагольного префикса oħa= 'вниз'. Семантическое изменение {'низ' > 'корень'} типологически безупречно, но стяжение было бы нерегулярным, хотя его и можно было бы объяснить многосложностью получившейся основы. (3) Ингушкое owla - это единственная здесь форма, для которой в [NCED: 571] есть этимология, но сомнительная: эта форма сравнивается там с чеченским ewla 'аул, село'. Сравнение неудовлетворительное (a) с фонетической точки зрения: гласные не соответствуют, и нет никаких свидетельств существования в каком-либо из двух языков особых косвенных основ с чередованием гласных; (b) с точки зрения семантики: для чеченского придется допустить гигантский семантический скачок от 'корень' к 'происхождение' к 'родственники, семья' к 'деревня', который едви ли мог произойти за менее тысячи лет самостоятельного развития отдельно от ингушского; (c) наконец, потому, что чеченское ewla легко объясняется как заимствование из татарского awɨl 'деревня' (с начальным гласным, "окрашенным" присутствующим в суффиксе гласным переднего ряда, как это регулярно бывает в чеченских именах). Кроме того, ингушское owla очень необычно с точки зрения фонотактики, и его лучше всего рассматривать как морфологически сложную основу: ow- + -la (стандартный именной суффикс). Напрашивается аналогичное объяснение, а именно: ow-la можно возвести к oħ-la (с ассимиляцией ларингала следующим за ним сонорным) и, тем самым, к тому же пранахскому корню *ʔaħu 'вниз; нижняя часть' [NCED: 228], что и чеченское oħa-. Однако это основывается на еще более смелом допущении, чем чеченский сценарий; пока разумнее считать эти две основы разными по происхождению (и уж, по крайней мере, каждая из них прошла свой независимый путь развития, даже если это - что совсем не факт - этимологически один корень).
В свете всего сказанного (бацбийское слово - явное заимствование, а чеченская и ингушская формы представляют собой новые сложные морфологические образования), похоже, невозможно установить изначальный эквивалент для значения 'root' из списка Сводеша. Им могло быть любое из перечисленных выше морфологических образований от *ʔaħu, или от другого корня с похожим значением - *=ʔux 'низ, нижняя часть' [NCED: 423] (часто встречающегося в переносном значении 'начало, основа, корень', которое, типологически, часто возникает из 'корень (растений)'.
NCED: 438. Дистрибуция: Сохранилось во всех языках-потомках. Реконструкция праформы: Соответствия согласных регулярные и тривиальные, за исключением an understandable метатезы в вайнахских (*goːg-r- > *goːrg-). Рефлексы гласных в первом слоге объясняются влиянием второго слога. Семантика и структура: Эта адъективная основа на пранахском уровне является дериватом от goːga 'круг' (> чечен., ингуш. goː, бацб. gogŏ).
Оздоев и др. 1962: 54; Оздоев 1980: 485. Заимствование, из тюркского *qum 'sand'.
\1:Batsbi\2:Бацбийский:kwiš-1
Кадагидзе 1984: 613. Заимствование, из грузинского kviša.
Пранахский:
Нахская праформа не реконструируется (все известные формы заимствованы из тюркских или грузинского). Ср. *yobstʼ 'рыхлая земля' (см. примечания к 'earth'): не могло ли это слово иметь значение 'песок' в пранахском?
Мациев 1961: 34; Карасаев & Мациев 1978: 109. Терминативная основа, в отличие дуративной leː-n [Мациев 1961: 277]; ее следует также отличать от d=iyc-a [Мациев 1961: 145] 'рассказывать, беседовать, говорить'.
Кадагидзе 1984: 36; Дешериев 1953: 32. Терминативная основа, в отличие дуративной lev-ar [Кадагидзе 1984: 376].
Пранахский:*ʔaːɬ- / *leː-1
NCED: 572. Дистрибуция: Сохранилось во всех языках-потомках. Реконструкция праформы: Соответствия регулярные и тривиальные. Древний латеральный фрикативный -ɬ- сохраняется в бацбийском. Семантика и структура: В пранахском была парадигма *ʔaːɬ- (терминатив: 'сказать /что-л./') - *leː- (дуратив: 'говорить'); обе основы восходят к одному корню, так как *ɬ- было недопустимо в начальной позиции в пранахском.
Оздоев 1980: 72. Полисемия: 'видеть / понимать'. В качестве основной формы дается bʕarga-g-o, буквально 'глаз-видеть'; однако в действительности первая часть этого сложного слова часто опускается (ср. sona dika gu "я хорошо вижу = я имею хорошее зрение").
Кадагидзе 1984: 25. Основа =ag- терминативная; ср. соответствующая дуративная основа gu- в gu-ar [Кадагидзе 1984: 26]. В инфинитиве записана как d=ag-ã [Дешериев 1953: 315].
Пранахский:*=ag- / *gu=1
NCED: 572. Дистрибуция: Сохранилось во всех языках-потомках. Реконструкция праформы: Соответствия регулярные и тривиальные. Семантика и структура: В парадигму входили терминатив *=ag- и дуратив *gu- (ср. такое же соотношение силлабических структур в 'сказать' (см. 'say')). В [NCED] утрата этой оппозиции в вайнахских объясняется исчезновением *-g- в середине слова (так что *=ag- превратилось в *=a- и фонетически слилось с несколькими другими корнями).
Оздоев и др. 1962: 47; Оздоев 1980: 658. Косвенная основа: giw-. Побочный синоним: fu [Оздоев и др. 1962: 163], переводится в этом словаре как 'семя; порода'. Хотя внешнее сравнение показывает, что это был изначальный корень со значением 'seed', на синхронном уровне из [Оздоев 1980] видно, что он уже не является подходящим эквивалентом для русского семя.
NCED: 1021. Дистрибуция: Сохранилось во всех языках-потомках, кроме ингушского, в котором это архаизм. Замены: В ингушском общенахское *fuw заменилось на gi, происхождение которого неясно. Само по себе это слово не похоже на заимствование, но с учетом того, что fu по-прежнему присутствует в языке с более фигуральным значением, оно несомненно является заменой. Изначально оно могло обозначать какой-то определенный вид семян или зерен, но ни в чеченском, ни в бацбийском никаких очевидных параллелей не обнаруживается. Реконструкция праформы: Соответствия регулярные и тривиальные.
Мациев 1961: 439; Карасаев & Мациев 1978: 557. Простая глагольная основа ʕan (дуратив, противопоставленный терминативу ʕeː-n [Мациев 1961: 555]) в [Мациев 1961] переводится как 'находиться в состоянии покоя'. Это слишком широкое значение, чтобы годиться в качестве эквивалента для 'sit'; поэтому правильным эквивалентом здесь будет составная форма xiʔ-na ʕan, где xiʔ-na является причастием от xaʔa 'садиться'. Ср. пример в [Карасаев & Мациев 1978: 557]: ɣanta tʼeħ xiʔna ʕan 'сидеть на стуле'.
Кадагидзе 1984: 930. Составная глагольная основа, состоящая из изначального глагольного корня *=aɣ- и превербального компонента, который, впрочем, не засвидетельствован нигде, кроме этой основы. Отличается от xeʔ-ar 'садиться' [Кадагидзе 1984: 808].
Пранахский:*=aːɣ-2
NCED: 275. Дистрибуция: Сохранилось в изначальном значении везде, кроме чеченского. Замены: В чеченском изначальная непереходная основа 'сидеть' утратилась (сохранилась только соответствующая переходная основа 'ставить'), взамен ее используется перифраза, буквально означающая 'быть севшим'; несколько упрощая картину, можно постулировать семантический переход {'садиться' > 'сидеть'}. Реконструкция праформы: Соответствия между ингушским и бацбийским регулярные и тривиальные. Семантика и структура: От основного корня здесь, как верно написано в [NCED], образовались три разных пранахских основы: (a) непереходная *=aːɣ- 'сидеть', сохранилась в ингушском и, с добавлением превербального элемента ʕe=, в бацбийском; (b) переходная терминативная *=oːɣ- 'ставить, сажать (растение), воздвигать' > чечен. =oːɣ-, ингуш., бацб. *=oɣ-; (c) переходный дуратив *=eː<b>ɣ- > чечен. =iːɣ-. Он также лексически отличался от обозначающего динамическое действие глагола *xaʔ- 'садиться' > чечен., бацб. xaʔ- (то же) [NCED: 647].
Мациев 1961: 315; Карасаев & Мациев 1978: 221. В первом источнике neʕ переводится как 'кожа, шкура' (людей, животных); во втором - только как 'шкура', тогда как в значении 'кожа человека' дается другая основа - cʼoːka [Карасаев & Мациев 1978: 221]. Однако в более раннем словаре [Мациев 1961: 486] эта форма переводится только как 'шкура (животного)', а значение 'кожа' в этом источнике имеет čʼqʼor 'кожа (человека) / пласт, слой / оболочка, шелуха, кожура, верхний слой коры' [Мациев 1961: 493] (sic!). Эта путаница, скорее всего, отражает наличие здесь "переходной синонимии"; путаница объясняется контаминацией значений 'кожа человека' и 'кожа животного', которые четко различались в пранахском. Мы включаем варианты neʕ и cʼoːka как синонимы (но не включаем čʼqʼor, так как у него значение 'кожа' или 'шкура' зафиксировано лишь в одном из источников).
Оздоев и др. 1962: 186; Оздоев 1980: 265. Полисемия: 'кожа / шкура' (одна и та же основа, но относится к разным классам в зависимости от значения). Побочный синоним: niħ ('кожа' в [Оздоев 1980: 265], но только 'шкура' в [Оздоев и др. 1962: 126]).
Кадагидзе 1984: 831. Переводится как 'шкура', но текстовые примеры подтверждают, что употребляется также и в значении 'кожа человека'; выступает в качестве основного (и единственного) слова со значением 'кожа' также и в словаре А. Шифнера 1856 года. Записано как qaqa в [Дешериев 1953: 31]. Побочный синоним: čʼar 'кожа / кожица' [Кадагидзе 1984: 776].
Пранахский:*cʼoːka2
NCED: 1091. Дистрибуция: Сохранилось в вайнахской ветви (хотя в обоих входящих в нее языках уже стало путаться с близким синонимом), в бацбийском не сохранилось. Замены: (a) в пранахском (или, по крайней мере, а правайнахском) должны были различаться *cʼoːka 'кожа человека' и *neħ 'кожа животного, шкура' [NCED: 755], но это различие было довольно слабым, и оно продолжает ослабляться также в современных диалектах, где постепенно происходит сдвиг {'шкура' > 'кожа человека'} - по крайней мере, у некоторых чеченских форм; (b) бацб. qaqã связано регулярными соответствиями с чечен., ингуш. qaqa 'овечья шкура' < *qaqa-n [NCED: 455]; по всей вероятности, это было изначальным значением в пранахском; (c) бацб. čʼar связано регулярными соответствиями с чечен. čʼqʼor, ингуш. čʼor 'скорлупа, шелуха', таким же должно было быть его изначальное значение в пранахском; этот корень реконструируется как *čʼʡoːr в [NCED: 344], а изменение значения {'оболочка, шелуха, кожура' > 'кожа человека'} тривиально. Реконструкция праформы: Соответствия для вайнахского *cʼoːka регулярные и тривиальные. Семантика и структура: Реконструируется оппозиция из четырех основ: *cʼoːka 'кожа человека' : *neħ 'кожа животного (вообще)' : *qaqa-n 'овечья кожа' : *čʼʡoːr 'любое натуральное покрытие или оболочка' вообще.
NED # 93. Дистрибуция: Сохранилось в бацбийском и с небольшим изменением значения в вайнахской ветви. Замены: Основным вайнахским эквивалентом для статического значения 'спать' является перифрастическая конструкция, образованная с помощью общенахской именной основы *nʕaːpʼ 'сон' > чечен., ингуш. nab, бацб. nʕapʼ (в [NCED: 619] реконструируется как *nɦaːpʼ); таким образом, {'сон' > 'спать'}. Изначальная глагольная основа сохраняется в бацбийском (toħ-ar); в вайнахских она обнаруживается в морфологически сложной основе *tħ-a-b-s- (> чечен., ингуш. tħows-a) 'заснуть; лечь поспать'. Эта основа рассматривается в [NCED: 1037] как составное образование, состоящее из *tħ- (< *toħ-) + самостоятельный корень *=abs- (возможно = *=a<b>s- со старым инфиксом множественного действия). Интерпретация *=abs- как самостоятельного корня, а не десемантизированного словообразовательного компонента, вызывает сомнения, но *tħ- можно и, безусловно, нужно рассматривать как этимологически тождественное бацбийскому toħ-; следовательно, вайнахское *tħ-abs- 'ложиться спать' состоит из 'спать' + грамматический компонент (некий устарелый дезидеративный суффикс?). Семантика и структура: По всей видимости, следует предположить существование в пранахском оппозиции *toħ- 'спать' : *=iž- ~ *=iš- 'ложиться, засыпать' (см. 'lie') : *nʕaːpʼ 'сон'.
NED # 95 (записано как *ǯʕVm-). Дистрибуция: Сохранилось во всех языках-потомках, но см. ниже примечания об отражении в ингушском. Реконструкция праформы: Соответствия между бацбийской и чеченской адъективными основами легко объяснимы: чеченское -a соответствует бацбийскому -ẽ, восходящему к *-in (аналогичный пример - см. 'long'), а ожидаемое отражение *žüma > žima в чеченском объясняется нежелательным (обычно устраняемым) сочетанием звуков. Серьезные затруднения вызвает ингушская форма. Ларингал можно включить в реконструкцию, так как это может быть одним из тех случаев, когда из всех трех языков только ингушский сохраняет ларингал (снова см. 'long'), но альвеолярный рефлекс z- и гласный -a- едва ли объяснимы. Нерегулярности могли быть вызваны особыми "экспрессивными" изменениями или контаминацией с неким неизвестным словом; как бы то ни было, в свете несомненного фонетического сходства и отсутствия альтернативных этимологических объяснений было бы неправильно исключить эту форму из данной этимологии.
Оздоев и др. 1962: 108; Оздоев 1980: 173 (во втором источнике в начале словарной статьи слово ошибочно напечатано как kʼurg, но в примерах оно напечатано правильно: kʼur). Косвенная основа: kʼur-.
NCED: 731. Распространение: Сохранилось во всех языках-потомках. Реконструкция праформы: Соответствия регулярные и тривиальные. Семантика и структура: Косвенная основа реконструируется как *kʼure-.
Оздоев и др. 1962: 110; Оздоев 1980: 700. Полисемия: 'находиться / стоять'; поэтому для более точной передачи значения 'стоять (вертикально)' используется словосочетание cħan mette uralatta, буквально 'стоять на одном месте' [там же], но это явно не основной способ выражения данного значения, ср. "часовой стоит": časovoy latt [там же], и т.д.
NCED: 1025. Дистрибуция: Сохранилось во всех языках-потомках. Реконструкция праформы: Соответствия регулярные и тривиальные; долгота гласного реконструируется в [NCED] на основе таких глагольных форм, как чеченская форма настоящего времени lätta, ингушская форма прошедшего времени lättad. Семантика и структура: В [NCED] хорошо аргументировано, что *l= следует рассматривать как окаменелый преверб, так как *l=aːtt- является одной из целого ряда основ с близким значением, различающихся превербами и чередованием гласных: *h=itt- 'стоять на (чем-л.)' (> чечен. h=itt-), *ott- ~ *h=ott- 'вставать, появляться' (> чечен. h=ott-, ингуш., бацб. ott-).
Кадагидзе 1984: 568; Дешериев 1953: 62 (записано как tʼʕir).
Пранахский:*tʼʡari #2
NCED: 1098. Дистрибуция: Сохранилось только в бацбийском. Замены: В пользу архаичности бацбийской формы свидетельствует то, что для нее есть внешние параллели в дагестанских языках, а для вайнахской формы их нет. Сама вайнахская форма (которая в [NED # 99] реконструируется как seːtʼHo) довольно необычна: соответствие чеченского -d- ингушскому -dqʼ- уникально, а такие чеченские диалектные варианты, как чеберлоевское syeːdo, шаройское syeːtʼo, хилдехаройское syoːdo лишь усложняют картину. Кроме того, очень трудно отделить эти формы от бацбийского слова со значением 'град', записаного как setʼqʼ в [Дешериев 1953: 338] и как setʼqʼw в словаре А. Шифнера 1856 года - но, с другой стороны, обычно предполагают, что это слово является заимствованием из грузинского setʼqʼva 'град' [Дешериев 1953]! Хотя это предположение может быть верным (бацбийская форма чрезвычайно похожа на грузинскую, и хорошо известно, что в бацбийском множество заимствований из грузинского), само грузинское слово не имеет надежной картвельской этимологии; вместе с вайнахским *seːtʼHo, или *seːdqʼo, оно может восходить к какому-то старому "бродячему слову" из разряда культурной лексики с общим значением 'падающий с неба маленький круглый объект' (> 'град' или > 'падающая звезда' > 'звезда' вообще). Чтобы хоть как-то прояснить ситуацию, требуются дополнительные данные. Реконструкция праформы: Бацбийская форма выглядит довольно архаичной, хотя возможны и альтернативные реконструкции вокализма.
Номер:81
Слово:stone
\1:Chechen\2:Чеченский:tʼulg {тIулг}1
Мациев 1961: 428; Карасаев & Мациев 1978: 211. Побочный синоним: qeːra {кхēра} [Мациев 1961: 239] (явно устаревший, от него практически нет дериватов; совсем не приводится в [Карасаев & Мациев 1978]).
NCED: 467. Дистрибуция: Сохранилось во всех языках-потомках, но в чеченском только как архаиизм. Замены: Слово qeːra в чеченском уже практически не употребляется; заменившее его tʼulg не имеет прямых параллелей за пределами чеченского языка. Его можно сегментировать как *tʼul-g < *tʼul-ikʼ или как *tʼu-likʼ (в обоих случаях выделяются старые продуктивные уменьшительные суффиксы), но это, вероятно, вызвало бы "умляутизацию" гласного (например, *tʼülg вместо tʼulg); другой вариант, исходя из системы соответствий в [NCED] - *tʼolu-kʼ. Неясно, как эта основа соотносится с чечен. tʼo 'щебень, булыжник' [Мациев 1961: 427]. Реконструкция праформы: Соответствия для *qeːra регулярные и тривиальные. Долгота гласного сохраняется в чеченском.
NCED: 822. Дистрибуция: Сохранилось во всех языках-потомках. Реконструкция праформы: Соответствия регулярные, включая и развитие *-lx- > -tx- в бацбийском (ср. 'meat'). Долгота гласного реконструируется на основе рефлексов гласного в косвенной основе. Семантика и структура: Косвенная основа реконструируется как maːlxe-.
Оздоев и др. 1962: 117; Оздоев 1980: 488. Буквально 'плавание делать'; словосочетание, в котором näk (в орфографии словаря [Оздоев 1980]) ~ nek (в орфографии словаря [Оздоев и др. 1962]) является существительным.
\1:Batsbi\2:Бацбийский:curi ħaq-ar-1
Кадагидзе 1984: 740. Всё, что обозначает процесс 'плавания', в бацбийском образуется с помощью основы cur-, заимствованной из грузинского cur- 'плавать': curbad-d=alar 'плыть, плавать', curi ħaq-ar (терминатив), curi ħeq-ar (дуратив) 'поплыть, плыть'.
Пранахский:*naːki1
NCED: 857. Дистрибуция: Сохранилось только в вайнахской ветви (но даже и там может быть инновацией). Замены: В бацбийском заменилось грузинским заимствованием. Есть подозрение, что вайнахское *naːki 'плавание' тоже могло быть заимствовано из осетинского nakä (то же); приводимые в NCED доводы в пользу обратного (севернокавказское происхождение в свете урартского nek- 'течь') не очень убедительны, поскольку осетинское слово имеет надежную индоевропейскую этимологию (< *snā-ka- 'плавание'), тогда как урартская параллель больше отличается по значению, а в других севернокавказских языках параллелелей нет. Тем не менее, направление заимствования точно установить нельзя, поэтому пока мы не помечаем вайнахские формы как заимствования. Реконструкция праформы: В вайнахских языках соответствия регулярные. Семантика и структура: Как и во многих других кавказских языках, в нахских значение 'плавать' выражается перифразой: 'плавание делать', где 'плавание' - именная основа (*naːki).
NCED: 801. Дистрибуция: Сохранилось только в бацбийском. Замены: Вайнахское *cʼagu 'хвост' восходит к *cʼakʼu [NCED: 739] = бацб. cʼawkʼŭ 'короткий хвост' [Кадагидзе 1984: 756]. В бацбийском, по-видимому, сохранилось древнее значение, т.е. в вайнахских языках произошло обобщение {'короткий хвост' > 'хвост'}. Это подтверждается вайнахской параллелью бацбийскому muɣ: чечен., ингуш. mulɣa (< *muɣ-la) = бацб. muyɣ-lĭ 'подхвостник', т.е. 'элемент упряжи, находящийся под хвостом лошади'. Реконструкция праформы: Соответствия регулярные и тривиальные. Семантика и структура: Противопоставление *cʼakʼu : *muɣ можно описать как 'короткий хвост' : 'хвост (вообще)' или 'короткий хвост' (например, овцы) : 'длинный хвост' (например, лошади). Окончательное решение завило бы от более тщательного изучения функций обоих этих слов в бацбийском. Внешние данные дагестанских языков явно свидетельствют в пользу того, что *muɣ является более древним словом со значением 'хвост'.
Мациев 1961: 173. В [Карасаев & Мациев 1978: 625] приводится в форме dʕora. Эта основа обозначает первую степень удаления (ближний дейксис); есть также "средняя", или "нейтральная" основа i ~ i-za [Мациев 1961: 192-193], которая чаще используется как личное местоимение 3-го лица и не столь очевидно годится для включения, поскольку основное дейктическое противопоставление 'этот / тот' обычно образуется парой основ dʕaː- и ha- (см. this).
NCED: 218. Дистрибуция: Сохранилось только в бацбийском. Замены: В нахских, как и в большинстве других кавказских языков, имеется множество разных дейктических основ, и точная семантическая реконструкция их основных функций в праязыке является очень сложной задачей. Решая, которую из двух главных морфем, выражающих дальний дейксис в нахских языках, следует выбрать, предпочтительнее считать, что бацбийское o является более архаичной основой, а вайнахское *dʕaː - более инновационной по следующей причине: вайнахское *dʕaː-ra по форме является производным (с адъективным суффиксом -ra) от наречной формы *dʕaː 'там' [Мациев 1961: 169], которая, как отмечено в [NCED], соответствует бацбийскому da-ħ ~ da-ħa 'там' [Кадагидзе 1984: 159], т.е. сама является производной от еще более простого *da-. С другой стороны, бацбийское ʔo не имеет очевидных параллелей в вайнахских языках, но и не может быть объяснено как вторичное образование. Это, впрочем, не доказывает, что простая морфема *da не могла использоваться в пранахском в роли прилагательного, а не только наречия, но, по крайней мере, прямых свидетельств в пользу этого нет. Оптимальный сценарий - реконструировать для пранахского *ʔo 'тот' (прилагательное / местоимение) и *da(-ħa) 'там' (наречие), с морфологической / семантической деривацией в вайнахских: {'там' > 'тот'} ('тот, который там').
Мациев 1961: 472; Карасаев & Мациев 1978: 715. Эта основа обозначает первую степень удаления (ближний дейксис). Косвенная основа: hoq-. Относительно функций квази-синонима i ~ i-za см. статью 'that'.
Оздоев и др. 1962: 76; Оздоев 1980: 815. Косвенная основа: uq-. Во втором источнике в качестве синонима приводится также i-z; это местоимение соответствует чеченскому i(-za) и выполняет более-менее те же функции (используется для обозначения средней степени удаления, а также в качестве местоимения 3 лица).
Кадагидзе 1984: 220, 302. В этом же источнике приводятся также морфологически сложные варианты: e-h и i-ħ. В [Дешериев 1953: 177] говорится, что вообще-то i употребляется для обозначения первой степени удаления (самой ближней), e - для для обозначения второй степени, но отмечено также, что данное различие в живой речи строго не соблюдается. В словаре Кадагидзе обе основы трактуются как полные синонимы; Николаев и Старостин в своих этимологических комментариях прямо высказывают предположение, что эти две основы представляют собой просто "колеблющиеся" фонетические варианты.
Пранахский:*ʔi #2
NCED: 218. Дистрибуция: Сохранилось в бацбийском и, с небольшим изменением значения, в вайнахских. Замены: Неясно, следует ли реконструировать для пранахского две или же три степени удаления: все современные языки имеют систему с тремя степенями, но между вайнахскими и бацбийским есть кардинальные различия, не позволяющие легко и просто привести эти системы в соответствие. К тому же, в отношении 'this' нет полного согласия даже между чеченским и ингушским: сходства как между прямыми, так и между косвенными основами указывают на общее происхождение, но чеченское h- не соответствует ингушскому y- (или нулю в косвенной основе). В [NCED] это объясняется контаминацией между *ʔi и *ha-, что можно конкретизировать как развитие из первоначальной сложной формы *ʔi-ha-ra, косвенная основа *ʔi-hoq- 'этот + здесь + адъективный суффикс' (с утратой слабого ларингала внутри слова и стяжением: > *ʔi-a-ra / *ʔi-oq- > yer / uq-). Если бы это было так, то можно было бы считать, что ингушское сложное слово лексикостатистически совпадает как с чеченским, так и с бацбийским, но правильность такого сценария трудно доказать, а кроме того, *ʔi-ha-ra формально нельзя возвести к правайнахскому уровню.
По аналогии с выражающими дальний дейксис основами *ʔo 'тот' (местоимение) и *da(-ħa) 'там' (наречие), логично предположить наличие в пранахском симметричной оппозиции *ʔi 'этот' (местоимение) и *ha 'здесь' (наречие; не сохранилось в этой изначальной функции ни в одном языке). Однако, в отличие от *ʔo, основа *ʔi в вайнахских языках не исчезла полностью, а изменила значние и стала выражать "нейтральный" дейксис; одной из причин этого могло быть ее частое употребление в роли личного местоимения 3 лица ед. ч. 'он, она, оно' уже в пранахском.
NCED: 483. Дистрибуция: Сохранилось во всех языках-потомках. Реконструкция праформы: Соответствия регулярные и тривиальные. Долгота гласного реконструируется в [NCED] на основе таких форм, как чеченский дательный падеж ħuː-na < *ħoː-na, но форма именительного падежа должна была быть *ħo уже в пранахском. Семантика и структура: Парадигма реконструируется в следующем виде: прямая основа *ħo(ː), косвенная основа *ħa-, эргативный падеж *ʔa=ħ (ингуш. ʕa < ʕaʕ < ʔaʕ < ʔaħ; сложная цепь ассимиляций и диссимиляций обусловлена озвончением конечного ларингала, ср. аналогичный процесс в az 'я (эргатив)' < *ʔas.)
NCED: 802. Распространение: Сохранилось во всех языках-потомках. Реконструкция праформы: Соответствия регулярные и тривиальные. Глоттализованная гемината *-tʼtʼ- предсказуемо утрачивает глоттализацию в вайнахских. Семантика и структура: Косвенная основа реконструируется as *matʼtʼi-.
Оздоев и др. 1962: 183; Оздоев 1980: 225. В [Оздоев и др. 1962: 183] приводится также простая основа ca 'зуб', но она выступает исключительно как архаизм.
NCED: 326. Дистрибуция: Сохранилось во всех языках-потомках. Реконструкция праформы: Соответствия полностью регулярные; переход *-a- > *-e- в вайнахских вызван влиянием гласного в уменьшительном суффиксе *-ikʼ. Семантика и структура: Основа представляет собой диминутивное образование по той же схеме, что и *la-ri-kʼ 'ухо', *bʡa-ri-kʼ 'глаз' и т.д., от косвенной основы *ca-ri- простого корня *ca-. Этот корень в чистом виде сохранился как архаизм в ингушском ca и, вероятно, в чеченском ce 'зуб лошади' [Мациев 1961: 477] (с выравниванием гласного по аналогии с косвенной основой cena- и/или cerg).
Оздоев и др. 1962: 44; Оздоев 1980: 150. Полисемия: 'дерево / ветка' (согласно [Оздоев и др. 1962]; но, согласно [Оздоев 1980: 67], сейчас основным словом со значением 'ветка дерева' является tqʼovro, тогда как ga употребляется в значении 'ветка' только в переносном смысле: например, в выражениях типа mašinnäqʼa ga 'железнодорожная ветка'). Побочный синоним: xi [Оздоев и др. 1962: 166], [Оздоев 1980: 150]; это слово, похоже, несколько более архаичное и реже встречается в текстах.
NCED: 854. Дистрибуция: Сохранилось только в бацбийском, а в обоих языках вайнахской ветви у него - независимо, в каждом языке по-своему - изменилось значение. Замены: (a) чеченское ditt означает или 'дерево' вообще, или конкретно 'тутовое дерево'; в ингушском слово имеет только второе из этих двух значений [NCED: 406]. В чеченском обобщение значения {'тутовое дерево' > 'дерево'} по системным соображениям представляется более вероятным, чем изменение значения в обратном направлении; (b) ингушское ga означает или 'дерево', или 'ветка', но есть основания полагать (см. примечания к ингушской форме), что значение 'ветка' более древнее; исключительно 'ветка' оно означает также в чеченском, а бацбийская параллель gag имеет значение 'гроздь (винограда)' [NCED: 429]; следовательно, имел место метонимический сдвиг: {'ветка' > 'дерево'}. С другой стороны, бацбийское xẽ соответствует вайнахскому *xeːn 'дерево (материал)' > чечен. xen, ингуш. xi (то же), здесь имел место типологически частый переход {'дерево (растущее)' > 'дерево (материал)'}. Реконструкция праформы: Соответствия для *xeːn регулярные. Долгота гласного реконструируется на основании косвенной основы xeːna- в чеченском. Семантика и структура: Вышеупомянутые и другие слова, связанные с деревьями, можно представить в следующей итоговой схеме: *xeːn 'дерево' (растущее) : *dače-kʼ 'дерево (материал)' (> чечен. dečig, ингуш. daxča) [NCED: 401] : *dos 'дрова' (> бацб., ингуш. dos то же) [NCED: 946] : *ħun 'лес' [NCED: 425] : *gag 'ветка' : *ditt 'тутовое дерево'.
NCED: 845. Дистрибуция: Сохранилось во всех языках-потомках. Реконструкция праформы: Соответствия полностью регулярные. Гортанный смычный неизменно присутствует в конце основы всех числительных от 1 до 5 в вайнахских языках (но не в бацбийском), и поэтому может рассматриваться как отделяемый суффикс. Семантика и структура: Косвенная основа *ši-na- (> чечен., ингуш. šina-).
Кадагидзе 1984: 314. Указаны только значения 'ходить; течь', но, похоже, это также основной глагол, выражающий значение 'идти (куда-то)'; ср. также, с другой ступенью чередования, d=ax-ar 'уйти' [Кадагидзе 1984: 56].
Пранахский:*=ax-1
NCED: 664. Дистрибуция: Сохранилось во всех языках-потомках. Реконструкция праформы: Соответствия регулярные и тривиальные, за исключением происходившего иногда смешения, причиной которого были разные ступени чередования. Семантика и структура: Как указано в [NCED], в пранахском этот глагольный корень имел несколько ступеней чередования: *ʔex- ~ *=ix- (ср. бацбийскую форму, а также чеченское ex-a 'идти, ехать, летать, течь, быть в движении' [Мациев 1961: 526]) и *=ax-. По всей вероятности, первая из этих основ была дуративом, а вторая - терминативом, но со временем эта картина стала размытой.
Мациев 1961: 151; Карасаев & Мациев 1978: 113. Это основное слово со значением 'горячий', оно отличается от 'теплый / слабый' = mela [Мациев 1961: 296].
Оздоев и др. 1962: 43; Оздоев 1980: 132. Это основное слово со значением 'горячий', оно отличается от 'теплый / слабый' = mela [Оздоев 1980: 669, 714].
В основном источнике приводится только глагольная форма с аблаутом d=epx-d-ar 'греть' [Кадагидзе 1984: 232]; адъективная форма =apx-ẽ взята из [Nikolayev & Starostin 1994: 563], где она воспроизведена, по всей видимости, из одного из более старых бацбийских словарей (например, словаря Мациева 1932 года). Это слово отличается от 'теплый' = mal-ĩ [Кадагидзе 1984: 400].
Пранахский:*=ʕaːbx-in1
NCED: 563. Дистрибуция: Сохранилось во всех языках-потомках. Реконструкция праформы: Соответствия регулярные, включая и сохранение "слабого" ларингала *ʕ в ингушском в противоположность утрате его в чеченском и бацбийском; разные пути развития сочетания *-bx-; и его лабиализирующее воздействие на гласный в чеченском. Семантика и структура: Это глагольный корень ('быть горячим'), представленный в нахских языках с несколькими ступенями чередования гласных (*=ʕoːbx- / *=ʕeːbx- / *=ʕaːbx-); полный набор производных основ представлен в бацбийском, все они приведены в [NCED: 563]. В пранахском этот корень и его производные отличались от *mal-in (в [NCED: 807] реконструируется как *mɦal-i(n)) 'теплый' (также 'слабый, ненатянутый').
NCED: 786. Дистрибуция: Сохранилось во всех языках-потомках. Реконструкция праформы: Соответствия регулярные и тривиальные. Долгота гласного реконструируется в [NCED] на основе таких форм, как чеченский дательный падеж txuː-na < *txoː-nu, но форма именительного падежа должна была быть *txoː уже в пранахском. Семантика и структура: Парадигма эксклюзивного местоимения 1-го лица множественного числа была такой: прямая основа *txo(ː), косвенная основа *txa-, эргативный падеж *ʔaː=xu или *ʔaː=xo (первый вариант, предлагаемый в [NCED], лучше согласуется с предполагаемым рядом соответствий гласных, но второй был бы более ожидаемым в контексте всей парадигмы; бацбийское a=txŏ является результатом вторичного выравнивания по аналогии). Чередование согласных tx- : -x- отражает изначальное происхождение этого кластера из латеральной аффрикаты (на нахско-дагестанском уровне).
NCED: 1014. Распространение: Сохранилось во всех языках-потомках. Реконструкция праформы: Соответствия регулярные и тривиальные. Семантика и структура: Это инклюзивное местоимение 1-го лица множественного числа.
NCED: 122. Дистрибуция: Сохранилось во всех языках-потомках, хотя и в разном морфологическом обрамлении. Реконструкция праформы: Для корневой морфемы *fu- все соответствия регулярные. Семантика и структура: Одна из двух самых распространенных вопросительных морфем (вторая - см. 'who'). Вайнахские формы восходят к общей праформе *fu-n и соответствуют бацбийскому wũ 'почему?' [Кадагидзе 1984: 257]. Считается, что бацбийское wu-x содержит тот же второй элемент, что и чеченское muː-xa 'который?' [NCED: 1062], но что это за суффикс и какова его функция - неясно. Тем не менее, корневая морфема, несомненно, одна и та же во всех трех языках.
Кадагидзе 1984: 347; Дешериев 1953: 42 (записано как kʼuy).
Пранахский:*kʼay-in ~ *kʼuy-in1
NCED: 730. Дистрибуция: Сохранилось во всех языках-потомках. Реконструкция праформы: Соответствия согласных регулярные. О вокализме этого сказать нельзя: бацбийское -u- не соответствует вайнахскому -a-. Причины этой нерегулярности неизвестны; возможно, некая не обнаруженная контаминация. Семантика и структура: Основа *kʼay-in ~ *kʼuy-in адъективная; по форме слово можно рассматривать как производное от *kʼay > чечен., ингуш. kʼay 'бельмо' ([Мациев 1961: 258]; [Оздоев 1980: 42]; ср. 'красный' - производное от 'кровь'). В конечном счете, однако, оба, вероятно, независимо образованы от одной глагольной основы *kʼay- (or *kʼuy-) 'быть белым'.
NCED: 843. Дистрибуция: Сохранилось во всех языках-потомках. Реконструкция праформы: Соответствия согласных регулярные. Дифференциация гласных обусловлена взаимовлиянием между корневым гласным и разными суффиксами, из-за этого очень трудно убедительно реконструировать изначальный вокализм. Семантика и структура: Одна из двух самых распространенных вопросительных морфем (вторая - см. 'what'). В вайнахских языках отражается основа *mi-la (с последующей ассимиляцией в ma-la в ингушском); бацб. mẽ < *me-n (ср. бацб. wũ 'почему?' < *wu-n). Та же основа представлена в разных других вопросительных словах, содержащихся в [NCED], например *mi-ča 'где' > чечен., ингуш. miča, бацб. mič ~ miča (это позволяет нам с уверенностью сегментировать mi-la, ma-la даже на синхронном уровне).
NCED: 491. Распространение: Сохранилось во всех языках-потомках. Реконструкция праформы: Соответствия регулярные и тривиальные. Семантика и структура: Общенахская парадигма местоимения 'кто?' супплетавная, и в паре *mV- : *ħa более архаичная морфема сохранилась в форме эргативного падежа.
Мациев 1961: 191; Карасаев & Мациев 1978: 153. По форме является производным от zud 'сука (самка животных семейства псовых)' (< 'самка, женская особь' вообще).
Оздоев и др. 1962: 96; Оздоев 1980: 181. По форме это сложное слово: qal 'кобыла' + sag 'человек' (см. person). Образует бинарную оппозицию с maʕa-sag 'мужчина' (см. man). Супплетивная форма множественного числа: qal-nax 'женщина'. Вероятный побочный синоним: se-sag [Оздоев 1980: 181], от se 'женская особь' (= чечен. steː то же + sag; годится не столь хорошо, так как имеет более узкое значение 'жена, замужняя женщина' - в противоположность 'женщина' вообще.
Кадагидзе 1984: 593; Дешериев 1953: 311. Основное слово, выражающее значение 'замужняя женщина' (в отличие от yoħ 'маленькая девочка / молодая девушка'), по форме производное от более короткой корневой основы pstʼu 'жена' [Кадагидзе 1984: 591].
Пранахский:*pstʼuw3
NCED: 374. Дистрибуция: Сохранилось только в бацбийском. Замены: Слово 'женщина' удивительно неустойчиво в нахских языках. Изначальный эквивалент заменился: (a) в чеченском - словом zud-a, сугубо чеченским дериватом (более ранняя форма *zud-an, ср. форму zudaŋ в словаре Услара) от вайнахского *ʒud 'сука' > чечен., ингуш. zud (то же) [NCED: 1094]; изменение значения {'сука' > 'женщина'} типологически обычно; (b) в ингушском - словом qal-sag, чисто ингушским дериватом (буквально 'кобыла-человек'; ср. maʕa-sag 'мужчина' (см. man) - возможно, 'жеребец-человек') от *qadela 'кобыла' > чечен. qeːla, ингуш. qal, бацб. qadal [NED # 126]; изменение значения {'кобыла' > 'женщина'} менее обычно, но в данном случае несомненно. Таким образом, единственным серьезным кандидатом на роль нахского слова 'женщина' остается бацбийское pstʼuy-nŏ 'женщина', дериват от pstʼu 'жена'; в современных вайнахских языках ему соответствуют чечен. stuː, ингуш. suw 'княгиня'. Что касается семантического изменения {'женщина' > 'жена' > 'княгиня'} - ср., например, английское queen из индоевропейского *gʷen- 'женщина'. Семантика и структура: В бацбийском, по-видимому, сохранилась наиболее архаическая ситуация, а именно, полисемия 'женщина / жена'. В вайнахских оно стало "вежливым" словом, обозначающим знатную женщину, тогда как значение 'жена' стало выражаться сложным словом *steː-stʼakʼ > *seːsag, буквально 'женская особь - человек', от *steː- 'женская особь' (записаного в [NED # 915] как *stVd-, что вызывает сомнения) + *stʼakʼ 'человек' (см. person). (Этимологизация *steː-stʼakʼ в [NCED: 969] как отдельной основы *seːsa-kʼ вряд ли правомерна, поскольку в пранахском это слово прекрасно делится на морфемы как сложное слово. Рефлекс seːsag в чеченском, вместо ожидаемого *steːsag, объясняется ранним упрощением *steː-stʼakʼ > *seːsag уже в правайнахском).
NCED: 820. Дистрибуция: Сохранилось только в чеченском, а также, с небольшим изменением значения, в ингушском. Вызывает сомнения. Замены: (a) ингушское ʕaža-ɣa 'желтый' (с продуктивным адъективным суффиксом -ɣa) сравнивается в [NCED: 557] с чеченским ʕoːža 'буланый (о масти лошадей)'. Реконструируемое на этой основе правайнахское прилагательное *ʡaːǯu морфологически чрезвычайно похоже на производное от *ʡaːǯ 'яблоко' [NCED: 621] (> чечен., ингуш. ʕaž, ср. косвенные основы в чеченском: ʕeːža- 'яблоко', ʕoːža- 'яблоня'), но возникновение значения 'желтый' из 'яблоко' несколько сомнительно, если только изначальное значение этого прилагательного было не 'солнечно-желтый', а отражало какой-то другой оттенок. (b) Бацбийское kʼapʼraš не имеет параллелей в вайнахских языках и имеет очень необычную форму для исконного нахского слова. Так как источник заимствования не известен, мы все-таки не сбрасываем его со счетов. (c) Чеченское moːž-a соответствует ингушскому mɔža 'оранжевый' [Оздоев и др. 1962: 120], а поскольку у слова вполне нахский облик, нет никакой очевидной внешней этимологии, и "самое желтое" значение из всех, мы предположительно проецируем его на пранахский уровень. Реконструкция праформы: Так как бацбийские параллели отсутствуют, корень может реконструироваться как *maːǯ- или *maːčʼ-.
Оздоев и др. 1962: 46; Оздоев 1980: 140. Прилагательное, образованное от адвербиальной формы gäna 'далеко'.
\1:Batsbi\2:Бацбийский:čaq-ĩ2
Кадагидзе 1984: 691.
Пранахский:*gaːni #1
NED # 141. Дистрибуция: Сохранилось в вайнахской ветви. Замены: Бацбийское čaq-ĩ фонетически может соответствовать чеченскому čeq [Мациев 1961: 489], ингушскому čaq- [Оздоев и др. 1962: 187] 'сквозь, через' - адвербиальная форма, выступающая также в роли глагольного префикса. Это предполагает семантический переход типа {'полный, совершенный; тщательный' > 'самый далекий' > 'далеко'}, не типичный, но и не невероятный. Поэтому вайнахская адвербиальная основа *gaːni оказывается несколько более вероятным кандидатом на роль основного эквивалента 'far'. Реконструкция праформы: Соответствия согласных тривиальные; соответствия гласных удовлетворяют описанным в [NCED: 99] условиям для схемы *CaːCi.
NCED: 525. Дистрибуция: Сохранилось во всех языках-потомках. Реконструкция праформы: Соответствия регулярные, в том числе и развитие *-cʼ- > *-z- в правайнахском, и влияние на корневой гласный переднерядного гласного суффикса *-in. Семантика и структура: Это глагольный корень (ср. бацб. =acʼ-dar 'обременить, утяжелить' и т.д.); в [NCED] предполагается, что это тот же корень, что и *=ucʼ- 'быть наполненным; полный' (см. full), только с другой ступенью чередования; но это не бесспорно, так как семантическая связь не вполне ясная.
Кадагидзе 1984: 115; Дешериев 1953: 29. Прилагательное, образованное от наречной формы garg 'близко'.
Пранахский:*garge1
NCED: 518. Дистрибуция: Сохранилось во всех языках-потомках. Реконструкция праформы: Соответствия согласных регулярные и тривиальные. Соответствия гласных согласуются со схемой, предлагаемой в [NCED: 99] для корневой структуры *CaC(C)e. Семантика и структура: Наречная форма *garge одинакова во всех трех языках; от нее образуется прилагательное 'близкий': *garge-ra в вайнахских и *garge-lin в бацбийском.
Кадагидзе 1984: 296; Дешериев 1953: 313 (записано как tuyx).
Пранахский:*tuxe1
NCED: 371. Дистрибуция: Сохранилось во всех языках-потомках. Реконструкция праформы: Соответствия согласных регулярные и тривиальные. Соответствия гласных согласуются с предлагаемой в [NCED: 99] схемой для корневой структуры *CuCe.
NCED: 1021. Дистрибуция: Сохранилось во всех языках-потомках. Реконструкция праформы: Соответствия согласных регулярные и тривиальные. Ингушское l= не вполне понятно, но, скорее всего, оно имеет характер окаменевшего префикса. Соответствия гласных согласуются со схемой, предлагаемой в [NCED: 99] для корневой структуры *CaːCu; долгота гласного сохраняется в чеченском. Семантика и структура: Простой глагольный корень *=aːc- 'быть коротким' представлен в таких формах, как чечен. =ac-dan, бацб. =ac-dar 'укорачивать'.
Мациев 1961: 274; Карасаев & Мациев 1978: 189. Полисемия: 'змея / гадюка'. Во втором источнике в качестве синонима приводится также teːqarg, буквально 'ползущая', но в [Мациев 1961] значение 'змея' помечено как "переносное". Наконец, заслуживает внимания слово böːxa-lla [Мациев 1961: 73], являющееся полисемичным: 'грязь, нечистота / змея'; значение 'змея' тоже помечено как "переносное", но в данном случае внешние параллели в ингушском показывают, что это переносное значение является довольно древним.
Оздоев и др. 1962: 37; Оздоев 1980: 223. Здесь ситуация сложная. В [Оздоев и др. 1962] слово приведено с пометой "переносное" (точно так же, как в чеченском). Однако уже в [Оздоев 1980] оно дается как единственный приемлемый эквивалент русского слова змея, а также в [Куркиев 2005: 79] переводится просто как 'змея' без каких-либо особых помет. В [Оздоев и др. 1962: 113] в качестве основного слова со значением 'змея' приводится leħa, но и в [Оздоев 1980: 119], и в [Куркиев 2005: 281] (в этом втором источнике слово записано как leħ; возможно, это опечатка или диалектный вариант) оно имеет только узкое значение 'гадюка'. Это указывает на то, что старое слово, имеющее переносное значение 'змея', возможно, теперь уже полностью вытеснило старое слово с буквальным значением 'змея'.
Кадагидзе 1984: 373; Дешериев 1953: 315 (записано как laħă).
Пранахский:*laħi1
NCED: 787. Дистрибуция: Сохранилось во всех языках-потомках (но, возможно, превратилось в архаиизм, по крайней мере, в ингушском). Замены: Уже в правайнахском слово 'змея', по-видимому, приобрело экспрессивный синоним *bʕeːxu-l (> чечен. böːxalla, ингуш. bʕexal), образованный от *bʕeːxu- 'грязный'. (В [NCED: 1048] *bʕeːxu- и *bʕeːxu-l рассматриваются как два разных корня, между которыми имела место контаминация, но это довольно натянутое предположение: деривация здесь вполне очевидна, а в чеченском дериват сохраняет и изначальное, и переносное значение). В современном ингушском это новое экспрессивное слово почти вытеснило старое слово. Семантический переход {'грязь' > 'змея'} не удивителен с типологической точки зрения (слова со значением 'змея' в языках мира часто образуются от 'земли' и других похожих по значению слов). Реконструкция праформы: Соответствия для *laħi совершенно регулярные; соответствия гласных согласуются с описанной в [NCED: 99] схемой для корневой структуры *CaCi.
NED # 136. Дистрибуция: Сохранилось во всех языках-потомках. Реконструкция праформы: Соответствия согласных регулярные и тривиальные. Ингушское =itʼqʼ- отражает регулярную ассимиляцию гласного под влиянием суффикса *-in; отсутствие аналогичной ассимиляции в чеченской форме указывает на то, что она восходит к несколько другому морфологическому варианту *=utʼqʼ-an, но в NED также приводятся такие диалектные формы, как чеберлоевское =utʼqʼ-ĩ, шаройское =uytʼqʼ-ĩ, аккинское =ütʼqʼ-a - все они являются регулярными отражениями той самой старой основы *=utʼqʼ-in. Семантика и структура: Основа изначально глагольная; ср. "чистый" корень в бацбийском =utʼqʼ-dar 'сделать тонким' и т.д.
NCED: 590. Дистрибуция: Сохранилось во всех языках-потомках. Реконструкция праформы: Соответствия регулярные (включая и сужение *-o- > -u- в ингушском после лабиальных согласных). Семантика и структура: Косвенная основа (с чередованием гласных) реконструируется как *maxi-.
NED # 138. Дистрибуция: Сохранилось во всех языках-потомках. Реконструкция праформы: Соответствия регулярные и тривиальные, за исключением не вполне ясного сужения гласного в чеченском (особое развитие, обусловленное ларингальным кластером?); ср. в пхарчхойском диалекте вариант nʕana без этого вторичного изменения.
NCED: 968. Распространение: Сохранилось во всех языках-потомках. Реконструкция праформы: Соответствия регулярные. Семантика и структура: Косвенная основа реконструируется (с чередованием гласных) как *ša-ri-.
Построить дерево